Сергей Довжанин: Поиски потерянного храма

– Не долго в счастье ты пробудешь,
вино заполнит этот дом.

И, правда, там же я увидел,
вино залило всё кругом.

– А вот и Туз пришёл казенный, —
так что же он нам говорит?

А я смотрел в верх удивлённый,
неужто про меня твердит.

– В долги залезешь очень сильно,
и будешь лямку волочить,
порою будет очень тяжко
и не захочешь дальше жить.
А видишь, вот, и дама Пики,
опять же на твоём пути,
она отсюда, ты полюбишь,
ее не сможешь обойти.

И вновь увидел на экране
отрезок жизни впереди,
и женщину увидел, правда,
ну, ту, что встретил позади.

Я сильно к ней душой проникся,
я очень сильно полюбил.

– Вот тут вот, глянь, король Бубновый,
соперник твой идёт с тобой.
Измену тут сполна познаешь,
смеяться будет над тобой.
Ну как, теперь ты убедился,
с тобой, что будет впереди.

Ты можешь это всё исправить,
ты можешь это обойти.
Мы только договор составим,
и кровью это закрепим,
а душу ты мне здесь оставишь,
и дальше сам своё исправишь,
и беды будут позади.

– Мы ничего писать не будем,
не будем кровью закреплять,
пускай я нищенствовать стану,
пускай измену буду знать.
Из кубка пить с тобой не стану,
дурманом пахнет от него,
я верить в жизнь не перестану —
от Бога это мне дано.
И пусть я буду спотыкаться,
и буду на локтях ползти,
и даже нищенствовать стану,
но будет Бог со мной идти.

А знаешь ты, как это сладко,
любви испить бокал вина,
а знаешь ты, как это вкусно,
когда с тобою есть она!
И даже, пусть она отсюда,
тобою прислана туда,
я, всё равно, влюбляться буду
и пить любовь, до дна, до дна!
И на земле, когда сойдусь с ней,
когда придёт ко мне она,
посмотришь, от любви от Божьей,
она уверует в Христа!

Захохотал тут чёрт зловеще,
да громко так захохотал,
что пол во всей пещере этой,
так ходуном и задрожал.

– Ну что ж, не стал меня ты слушать,
не захотел идти со мной,
тогда иди своей дорогой,
ещё мы встретимся с тобой.

И я пошёл, нет, побежал я,
из этой проклятой норы,
боялся очень опоздать я,
хранитель ждал там, впереди.

Под гору вниз я так скатился,
перед Хранителем смутился,
ему уткнулся в балахон,
а он загривок взял ладонью,
по волосам меня провёл
и тихо-тихо мне сказал:

– Я рад, что ты назад вернулся,
под бесом там ты не согнулся,
что веру в Бога не предал,
за перстень душу не отдал.

Слеза его из глаз скатилась.

– Но, что с тобою тут случилось? —
не верил я своим глазам.

– Моложе стал ты, без сединок,
и меньше у тебя морщинок,
и больше радости в глазах.

– За то, что там ты не продался,
а верен Господу остался,
помолодел с тобой и я,
лет пятьдесят с того я сбросил.
Тебе на веру, мне на пользу,
покрепче стала стать моя,
да и с душой там ангел тоже,
помолодел вот так, как я.
Да только вот, ещё нам рано,
идти туда к нему с тобой,
пройти дорогу здесь вот надо,
чтобы вернуться за душой.

Он взял меня рукой под локоть,
с коленок на ноги я встал, а он,
помолодевший стал и гордый,
с надеждой тут меня он ждал.

– Отсюда мы другой дорогой,
теперь туда пойдём с тобой,
где по пути ты встретишь детство,
и окунёшься с головой.
Туда пройдёшь ты ненадолго,
чтобы исправить там грехи,
хотя они в далёком прошлом,
но все же все они – твои.

Ковром поляна там стелилась,
под шелковистою травой,
ручьи в овраге там струились,
переливаясь бирюзой.

А птицы там такие трели!
Над головой всё время пели,
и ангелы, как молоко,
летали там невысоко.

Деревья там в такой управе!
Что голос ты поднять не вправе,
вокруг стоит там тишина
и благодать кругом одна.

Всегда там солнце высоко,
и до заката далеко.
Там время не стоит на месте,
и мы с Хранителем вдвоём,
идем по полю босяком.

– Смотри наверх, не удивляйся,
увидишь прошлое своё,
чтоб впредь потом не ошибаться,
уроком вспомнишь ты его.

И там, вдали, над горизонтом,
совсем в коротеньких штанах,
сверкая пятками в болячках,
и со слезами на глазах,
бежал мальчишка, очень тонкий,
весь перемазанный в чулках.