Эльза Попова: Мозаика

Льняного лета жаркие деньки
Неторопливо переходят в август.
Струится ночь прохладой у реки,
И стелется туман как белый парус.

Балуют изобилием даров
Леса. Дней считанных хмельные грёзы.
Дыханье ярких бархатных цветов,
Опята на опушке у берёзы.

Под тяжестью склонился старый сад,
Свои плоды с глухим роняя стуком.
Повсюду спелых яблок аромат.
Янтарным мёдом золотится купол.

Август за собою позвал,
Подарил охапку цветов.
Яблоки в корзины собрал,
Шляпку из соломки мне сплёл.

Из тяжёлых времён, измерений иных,
Патефон – отголосок прошедшей войны…

Он помнит многое. Он помнит главное.
А мир меняется – былого нет.
В нём ностальгией – песня неустанная,
Невольно вздрогнет, если слышен брейк.

Свидетель воинских сражений, подвигов,
Чуть было миною не поражён.
На хлеб выменивался в годы голода,
Победу приближая без погон.

Из чёрных раструбов, подобно идолам,
Пел Ив Монтан, а после Марк Бернес.
«Бесаме мучо», «Рио-рита» слышалась,
Домашним мюзиклом звучал оркестр.

Завод с бараками и коммуналками,
Международный летний фестиваль.
Хотели мальчики быть капитанами,
Вести к галактикам-мечтам корабль.

Окутан мир сейчас сетями-волнами,
А у соседа старый патефон.
Забытый обиталец подоконников
Для всех народов и для тех времен.

Он помнит – вечером друзей собравшихся,
Как выставлялся на чужом окне,
Звучанье в оттепель любимых «Ландышей»
И продолженье танцев во дворе…

Рассыпались алые бусы
на ветвях, озябших от зим.
Слегка прихватило морозом,
но так аромат их разит.
Как капельки прежних желаний,
мечтаний, осколки надежд,
На нити пустых ожиданий
нанизаны… сок ещё свеж.
Вкус ягод горчит и дурманит.
Однако поверье гласит,
Что если рассыпались бусы,
собрав их… не стоит носить.

Шел коробейник по дворам.
Товар ссудил ему купец.
Не очень дорого-то брал,
Да распродался наконец.

Был оборотлив и сметлив.
Знал, чем прельстить. Покупщиц – рой.
Платки, помада, серьги, плис.
Торги у воза – вразнобой.

Последней Осень подошла.
Осталась в коробчонке брошь.
Барышник прям в своих словах:
– За эту медь не дам и грош,

Ты бабьелетнею порой
По сёлам, ярмаркам пойди —
Нигде офени не найдешь
На золотые медяки…

– Все, чем владеем, – тлен один,
Он растворится долгим сном.
Лишь то, что в сердце сохраним,
С собою в зиму заберем.

Ответив, Осень побрела.
Услышан оклик вслед: – Постой!
А брошь на память бы взяла…
Долг через год отдашь… листвой.

Уходя от мира полностью,
Позабыв навек желания,
Перейдя в семью духовную,
Но и там свои метания…
Где всегда напоминанием —
Дети, ею не рождённые.
Рай и ад в душе у каждого.
Зло, добром порабощённое.
Неустанные моления.
Совесть – голос милосердия.
Строится на Божьей истине
Степень самоотречения.

«Чего не видывали копи:
От кандалов и до расстриг…
Но содрогнулись даже топи,
Во тьме узнав девичий крик.

И до сих пор непостижимы
Страницы из недавних проз,
Оставивших скрипеть пустыми
Качели между двух берёз…

Мы Родину не выбираем.
В ней бьётся святость, честь и спесь.
Не только деспотов рождала.
Всегда ждал мучеников – крест.
А если в чём-то дальновидна,
В другом наивна и слепа.
По ней не раз справляли тризну.
Да удивлялись, что жива.
Став поневоле мздой в расплате,
Ценой немыслимой побед,
Век революций, войн, распада
Оставил свой кровавый след.
Но как её ни убивают,
Сопротивляясь… не винит.
В ней родились, «не выбирая».
И нам прощение просить.

Как хочется вернуться в детство,
Быть беззаботной егозой
И мчаться прочь до стука в сердце,
Играя в прятки с детворой.
Качаться долго на качелях,
В саду черешню собирать,
А вечерами у соседей
Пить чай с вареньем и болтать.
Мне снится улица родная,
Наш дом и старенький балкон…
В залог осталась только память,
Чтоб детству мне отдать поклон.