Анатолий Иванушкин: Президент Иосиф Пушкин. И Россия. Политический портрет

В далёком детстве Церковь – Божий Храм
И верующих восковые лица.
Другая жизнь, которой (Стыд и срам?)
Как многие привык я сторониться.
Средь верующих – не было своих:
Коллег, друзей. (Сегодня верить – мода)
«Убожество», – как старых образ лих,
Но он творенье самого народа.
Согласен, Церковь – бренд былой Руси,
Империи, досоветизма эра.
Трудами просвещенья, НТРа
Высокий приземлён полёт души.
Что спорить? Бога не было и нет, —
Мобильники, Гагарин, Интернет.
Известно – Церковь Русская и власть
Переплелись, как два дельца игорных.
У них одна в игре с народом масть,
Которой побивают непокорных.
Да, разум – человека высший дух,
Не может быть в друзьях с душою грешной…
Со свечкой в Церкви царь стоит потешный,
Тряся с похмелья гребнем, как петух.
А Пушкин – не хотел и не царит.
С Кырыллом как бы дружит. (Умным братом, —
Лакеем, богачом. Аристократом.)
Но Стерхом с Богом над страной парит.
Для Мачо Бог – пиар, удобный миф.
Не Кащенко грозит ему, а СКЛИФ…
А Сталин с Патриархом крут был – жуть!
Мешала Церковь делу – в этом суть.

У нас не Президент, а Цицерон.
Такого мы ещё не знали, вроде.
Свободу предпочёл он несвободе…
Сказал и доказал, как он умён.
Он свой – среди игрушек и детей.
С компьютером он подружился сходу.
Поэтому и потерял работу, —
Фейсбука друг и всяческих сетей.
Кот Дорофей – вип-супер-пупер кот,
Хозяина умней он, не иначе.
Ума хватило с президентской дачи
Сбежать на волю от державных льгот.
Он либералов сразу охмурил.
(Они всегда обманываться рады,
Им Запад компенсирует затраты)
И Западник как будто, и оратор.
И вот вдруг заявил: «Я – консерватор!»
Кого ж четыре года он дурил?
Бессоницей Игрушкин заболел,
Заколебалась в будущее вера.
«Сынок» игрушки хочет – стул премьера,
Который «папа» для него согрел.
Он скажет скоро: «Знайте. Я не сторож,
Я выше всех министров, значит, – стоящ!»
ЕДРОСам даже Пушкин изменил,
И этим уважать себя заставил.
Игрушкин эту партию возглавил
И жуликов с ворами сохранил.
Он с временем вступил в безумный спор,
Но божеские всем смешны замашки.
Но лучше погадал бы на ромашке:
Кто – Цицерон он или Пифагор?
У Президента нашего в мозгу
Расставлена не вся (Вот промах!) мёбель.
Поэтому ему не светит Нобель…
И дикую порой несёт «пургу».

Рыба гниёт с головы, а Россия с Крымля.
Дожили – хуже дурдома Отчизна сегодня.
Свалится, непредсказуема, кара Господня,
Многие годы и бед и страданий суля.
В стадо народ превратился – жуёт и мычит.,
Власть, как над стадом, глумится над нами, над всеми.
К Пушкину Мынкин, Брюханов… Он будто не в теме.
Пушкин для всех «редьконодов» – надежда и щит.
Нет оппозиции – куплена или мелка.
Гроздья не гнева вокруг. А подобия гнева.
Пушкин посмеивается – кто справа. Кто слева?
Нету с бесстрашною хваткой вождя – мужика.
(Может, он есть, но он тих или в робе» зека»)
Так нам и надо. Хотели свободы для СМИ?
Ну, и пожалуйста, – всё, что угодно пишите.
Что-то не так? По Закону и праву взыщите,
Знайте лишь – под колпаком все суды, чёрт возьми.
Власть без судов, без спецслужб, извините, не власть.
Выборы? Нате, пожалуйста, в Щурове ль дело?
Всё покупается – души, мозги, ну и тело.
Крали, крадём, (В курсе Мачо, он – мудр!) будем красть.
Что остаётся – протест площадной. Интернет.
Бунт и мятеж? Либералы не лохи, не ждите.
В Крымль придёте – рулите, метите и мстите…
Да – революции! А эволюция – бред!

Бог нас любит – признаемся в этом!
Не беда. Что за окнами снег.
Мы по снегу соскучимся летом,
Он не раз нам приснится во сне.
Бог нам климат прекрасный подкинул, —
Не ко всем он так добр и так щедр.
И пространства такие раскинул,
Где растут и берёза и кедр.
Мы морозу январскому рады
И снегам, даже пробкам в Москве.
Не какие-то мы Эмираты,
Не с арабским умом в голове.
Но зима лишь три месяца. Завтра
Нас весны очарует приход.
Это время любви и азарта
И особенных дел и забот.
Я же – осени давний поклонник,
Я, как Лермонтов – мот и поэт,
И любуюсь, как на подоконник
Жёлтый лист свой творит пируэт.

Знает России житель,
Думающий хоть чуть, —
Пушкин – огнетушитель,
Вот его соль и суть.

Что вы, не обвиняю, —
Выбор таков его.
Просто я уточняю
Не более того.