Николай Максиков - Многоцветие любви. Стихи и поэмы

– Победа! – громко из эфира
Летит под купол тишины.
Шёл первый день рожденья мира.
День окончания войны.

Сто мостов позади сожжено.
А сто первый? Да только свистни!
Вот решусь и сниму кино
По сценарию собственной жизни!

Размотаю сюжетную нить
И не буду жалеть героя.
Чтобы было не скучно жить —
С ним сердца в унисон настрою!

Для ценителей и простофиль
Страстных фильму придам феерий;
Всё же – это не просто фильм,
Это правда, в десяток серий!

Очень хочется снять без стрельбы.
Мало ль зрителю впечатлений?
Кинокритики сморщат лбы,
А вердикт: «Режиссёр! Вы – гений»!

На крылечко милой каждый вечер
Приношу охапками сирень.
Это всё – увы и ах! – не лечит
Её мамы страшную мигрень!

Наперёд расстраивать не буду:
– Выручайте сватья и сваток!
А сирень и впрямь – сплошное чудо:
Помогай же, пятый лепесток!

Ветерок игривый нежно ластится,
Майским духом всё озарено
А твоё сиреневое платьице,
Словно парус вздулось озорно!

Не деревья – только-только саженцы
И стучит размерено в груди.
И в шестнадцать почему-то кажется,
Что вся жизнь с мечтами впереди!

Слизан жарой с циферблата
Стрелок тугой виток.
На сковородку заката
Солнечный влит желток.

Озеру в берег пологий,
Звёздный наклеив скотч,
На золоченой пироге
В небо вплывает ночь.

И в бесконечной выси
С черных её волос
Россыпью катится бисер
Первых июньских рос.

В полночь сменяясь, сутки
Новую ждут мишень.
Спит, словно сторож в будке
Насмерть уставший день.

На пригорке разогретом,
Как на дедовой печи!
Горячи денечки летом!
Ночи – тоже горячи!

Свечерело, и остыл он —
День уставший, но опять
Не унять объятий пыла,
Страсти жаркой – не унять!

Ещё густая муть от половодья
Не улеглась в озёрной глубине,
А ребятня, держа в руках поводья,
Уже ведёт на отмели коней.
Уже спешит в студёные стремнины,
Чтоб диким визгом огласить заплыв.
И пляшут волн искристых пелерины,
Похожие на взмахи конских грив.

Мне нравился её изящный профиль
И полотенце, свитое венцом…
– Какой тебе сварить сегодня кофе? —
Чуть свет звучало с лёгкой хрипотцой.

А мой ответ – дежурный и дурацкий,
Бесцветный, без волнения в груди:
– Мне сделай, как обычно. По-арабски.
И сахар, умоляю, не клади!

Вскипало молоко. В пузатой турке
Приятное творилось колдовство
И тени на белёной штукатурке
Загадочным казались существом.

– Не понимаю, что это за пряность?
Ведь я просил, чтоб кофе горче был!
Она:
– Я объясню такую странность,
Ты недовольства поубавь-ка пыл.
Неужто стоит так всерьёз сердиться?
Неточность исправляется легко:
Я нежность, радость, счастье и корицу
Добавила погуще в молоко.

Могу и вовсе, не ходя на рынок,
Сварить напиток… – горький, словно жизнь.
И вот тогда, без мелочных придирок
Испей до дна! Попробуй, откажись!

Пусть безнадёжность, ненависть и горе
Соединятся с перечной травой.
И пусть печаль поселится во взоре.
Привычен вкус? По нраву? Не впервой?

– Но ты в ряду непревзойдённых специй
Любви купить неужто не могла?
– Любовь ведь добавляется из сердца.
Ей нет цены, – и встала у стола:

Пришёл купить – она не продаётся.
Прощай. Прости, но ты – неисправим…

Как холодно, когда садится солнце!
Как горек кофе, сваренный самим!

Перебираю стопку старых книг:
Заметки на полях, открытки, вкладыши…
И вдруг мелькнули меж страниц на миг,
Как память пересушенная – ландыши!

И оживают: школьный выпускной,
Туман желаний в облаке соцветий:
Полянка с ароматной белизной
И поцелуй прощальный на рассвете.

Откуда на селе большая мода?
Да, чтобы с писком! Так, лишь бабий вскрик.
В сельпо товар завозят раз в полгода,
А выбор, между прочим, не велик.