Анатолий Иващенко - Окно в небо

Спираль шмеля разрушила пион.
Перрон. Купе. Стоянка. Я разбужен.
Великолепью нанесён урон,
но остаются царственными стружки.

Болеет независимостью хаос.
Так, тлея, полулета пятна гаснут.

Бесцеремонно, с шиком, под уклон
спираль шмеля разрушила пион.

Развален глобус сдержанных страстей,
бессловных просьб, тактичных наставлений.
Осталась стрелка хрупких сожалений,
как криворогий символ цифры «семь».
И – тишь, где вдруг, нарушив полусон,
как резонанса эфемерный пояс,
спираль шмеля разрушила пион…
Тсс! В памяти грохочет встречный поезд.

Так и не засну под шум осенний
яблочного спаса, в сентябре.
В ароматах яблок, хвои, сена
предо мною женщина-форель.

Лик иконных досок, простота.
В каждом слове и движенье – такт.

Светится достоинство в стесненье.
Не заснуть под контрапункт осенний.

Вздохи веток, сброс плодов. От вдохов
дудки зреют звуки-пузыри.
Я не знал, что без тебя так плохо
Млечный путь пространство серебрит.
Карликов, начертанных на стенах,
о тебе расспрашивать начну,
так и не засну под шум осенний,
так от мрачных дум и не очнусь.

С самим собой солистом начат спор.
Расщепы кварт из раструба взлетают.
На мельхиоре накипь проступает,
субтонами окрашен тетрахорд.

Смакует шип: недоговорок иксы,
ворчания бурлеск, вслепую, киксы [4] Кикс – муз. термин, обозначающий случайное или намеренное извлечение неполноценного музыкального звука, неживого, или «больного». ,

подначивания, шута укор,
идёт с самим собой спонтанный спор.

Пропето атональным клювом имя,
блеснуло жало писка как игла,
застыл в многоугольной позе мима
саксофонист, сгорающий дотла!
Впадает в крайность скомканный аккорд,
урчат секунды, тлея на «piano».
Жаль, – станут тишиной: с собою спор
и трёхоктавный возглас пеликана.

За репризою репризы,
час – секунда, год, как день.
Каждый шаг, как по карнизу,
жизнь повсюду, и – нигде.

Трёпа трюк, рога арго,
подковырки кувырок,

и с подвохом, и сюрпризом
за репризою репризы…

Награждайте смех с прищуром,
плач фонтаном, шутку впрок,
Коломбины каламбуры
и двусмысленный намёк,
и – наигранность каприза,
клич паяца, спич брюзги,
за репризою репризы
в маске кукольной тоски.

И гармоническая роза
скрывает муку, как струна.
Как символ тайных встреч, она
без фальши, лести, лжи и позы.

Хранит загадку каждый цвет.
Найдёт сравнения поэт.

И пусть насторожатся: проза
и гармоническая роза.

То – штрих, нюанс эпиталамы,
каприс [5] Каприс – причудливый изыск. , намёком знак, гротеск,
то цепкой ревности подтекст,
то яд, то йод, то лёд, то пламя.
То – междометье, то глагол
под жест наигранной угрозы,
где гармоническая роза
готова нанести укол.

Блаженствует сакральный фиолет.
Случился в полночь бой часов старинных.
И… началась эпоха красок зимних!

Ещё отчётливее в детство след.
Ещё уютней за мольбертом вечер.
Мазки жирней, роскошней, безупречней.

Метелица. Меня как будто нет.
Блаженствует сакральный фиолет.

Я слышу звонких красок голоса
и шёпот кобальтовых пятен с крохой.
И, не сгорая, тлеет на глазах
как хриплый подголосок солнца, охра.
Мне улыбается с холста портрет.
Мерцает даль пыльцою перламутра.
Блаженствует сакральный фиолет.

Узелки перебирай,
нить судьбы, держа в щепоти,
из вчера в позавчера —
среды, вторники, субботы.

Вот – потерянное детство,
вот – прохладное соседство,

тут – земные Ад и Рай!
Узелки перебирай.

Новый год и снежный слон,
на стене виденьем муза,
вот – невидимые узы
разлетевшихся имён.
Объяснения, запинки…
Скоро – сумасшедший грай!
Узелки перебирай
перекрёстков и тропинок.