Анатолий Иващенко - Дорога за горизонт

Ночь уходит по бронзовой тропке заката,
лёгшей на воду, мне бы навстречу взлететь,
опрокинув мечты, звон пера и раскаты,
трижды перевернуться, оттенки стереть.

Впереди пол вселенной припало к воде,
и палящее солнце, прошедшее день,

как паломник, не может напиться из моря,—
ночь уходит, под эхо вчерашнего шторма.

Интригует, пленяет окрест тишина,
каждый миг угасанием света наполнен.
Как от горечи, сморщилась туч пелена,
и тропу золотят изумрудные волны.
И границею взгляда лежит горизонт,
за который под гул недовольный остатков,
ночь уходит латунною тропкой заката
в невесомый и дымный светящийся сон.

Один и тот же снится сон:
декор искусственного сада,
где дремлет сланцевый бизон
на падалицах камнепада.

И чувствую – что не один.
Вот тоги мраморной сатин.

Вот этой глыбе – имя – Стон.
Один и тот же снится сон:

я захожу в гранитный сад
неравнобедренных фигур,
геометрических баллад,
и незаконченных скульптур.
Столетья стёртое число
сопровождает каждый шаг.
И я смотрю чудесный сон.
И камню радостно дышать.

Пусть оживает древний миф.
Актёр в игре всегда на грани.
Заглянем с трепетом на миг
к философам, рабам, тиранам…

Вот шмель – баском скрипичным кружит,
вот меч алмазный скалы рушит,

и бьётся ровно пульс Земли,
и оживает древний миф.

Поётся панегирик свету,
рокочет оперный тапёр,
пусть будет парус рваться ветром,
и – в стыке с молнией топор.
Пусть славят старцы вечно мирту,
рожденье саги и огня,
пусть оживают сцены мифа,
где Рока гул, и нет меня.

Как латунную розу роняет цитату
венценосная муза, на нитях держа
веер, с тростью лорнет и, по локоть, в перчатках —
аллегории масок, – трактовка свежа —

в амбразуры порока глядящий рапсод,
и двуликая месть и фантазии плод,

полумаски позёра, ревнивицы, фата,
как латунные розы, роняя цитаты…

Полуправда подмостков, актёра мечта.
Обличенье порока, интриги, измены,
тонкогубых лукавств и желанного плена…
Снисхождение в жестах легко прочитать.
Не могу с мимолётной легендой расстаться
но изящная Дева, момент уловив,
как латунную розу, роняет цитату
и легко на глазах возвращается в миф.

За одну интонацию боли шута
я готов подарить – оберег медальоном,
табакерку на память, стихи прочитать,
и – аплодисменты, по пояс поклоны.

Можно вновь перед зеркалом корчить улыбки,
поиграв на расстроенной старенькой скрипке,