Андрей Драгунов - Естественное положение вещей. стихотворения

Когда уже не видишь впереди
того, кто ждал тебя на перекрёстке
немного раньше – никого не жди,
тем более – поблажки – смысл жёсткий
у этих слов, но, видимо, теперь
дорога дальше в стоптанных ботинках
и, видимо, не выйдет без потерь,
расписанная в двух словах картина
о лучшей доле, как ни говори —
всё получается не так, как ожидалось,
и то, что ещё видишь впереди —
и есть та самая, заслуженная, малость.

Состарившись, не видишь без очков —
кто там поблизости маячит среди веток,
переплетённых – хоть сюжет не нов,
и можно догадаться по отметкам
цветным на фоне неба без границ,
без облаков – от края и до края —
лишь в памяти, когда не видишь лиц,
из прошлого их жадно извлекая,
стараясь сохранить, но меркнет взгляд,
высматривая тени меж деревьев,
страдая оттого, что всё подряд
вплетается в пейзаж, включая двери
пустых домов, застывших до тепла,
до перелётных птиц в начале мая.
Взгляд утыкается в подобие дупла,
но, видимо, скворечник различает
среди ветвей – руками не достать,
чтоб убедиться в правильности взгляда,
нащупывают кресло и кровать
и то лишь потому, что оба рядом —
не слишком далеко, чтобы дойти,
нащупывая пальцами пространство
между стеной и дверью, чтоб войти,
при этом оставаясь частью царства —
того, другого. Выверенный путь,
истоптанный годами, по привычке
спасает, чтобы что-то не столкнуть
с привычных мест, означенных в кавычках
в перечислении, по списку, где в конце
серийный номер и покупки дата,
чтоб не играть волненьем на лице
и не случиться снова виноватым.

Доживать остаёшься там, где вода об камень
разбивает облако, что отразилось утром,
то есть, там, где берег, выглаженный руками
или сандалией, выглядит ежеминутно,
как пустынный остров, брошенный накануне,
то есть, вода смывает следы участья,
то есть, присутствия, чтобы уже утонули
в недоумении или уже от счастья —
переселенцы, брошенные на берег
в изнеможении, чтобы ещё немного
жизнь продолжалась, но, может быть, без истерик
и без участия в этом того, другого…
Впрочем, кого бы то ни было – только память
чтоб оставалась, как выглаженная рубаха
на парадный случай, как облако, что об камень —
для украшения – дальше Сибирь и плаха
или её подобие, чтобы знали!.. —
как всё всегда кончается, между прочим
среди деревьев, которые не познали
ещё топора и смертную боль воочию
или чего-то большее, что забыли
на берегу, не научившись плавать
или тонуть. И облака, как крылья —
не чтобы летать, а чтобы молчать и плакать.

Нет ничего, что можно передать
в наследство, т. е. сохранить на память —
диван, картина, книги и кровать,
промятая – хранимая веками.
Лишь пара стопок списанных страниц —
всё, что в подарок может пригодиться,
в отсутствии знакомых с детства лиц,
если опять чего-то не случится,
не сбудется. В распахнутую дверь
заходит солнце – может, по ошибке —
не разобрав, кто жив ещё теперь,
раздаривая милые улыбки
направо и налево. Меж вещей
осталась пыль и что-то от хозяев,
уехавших куда-то – без затей,
но кто-нибудь, конечно, всё исправит,
всё выправит, сотрёт с комода пыль —
чтоб ни следа от жизни не осталось.
И девочка, которую забыл,
чтоб больше никогда не повстречалась.

Ниоткуда никто, никуда – чтобы просто забыть,
то есть, просто не помнить, как выглядят или зовутся
те, которым до времени вышло – не быть
в перечислении и в сохранившихся лицах,
где-то в альбомах, на выцветших фото уже,
став лишь отметиной, или простой закорючкой
в скорбных тетрадях, что спрятаны на этаже
между вещами, где жил в связи с долгой отлучкой
из этих мест и лишился угла и добра
от самых близких, уже не надеясь на выбор
между немыслимым завтра и вечным вчера,
спрятанным так глубоко, что его и не видно,
как и тебя самого из-за старых вещей —
до неприличия старых и кем-то забытых,
век коротающих свой в тишине этажей
старого дома, живого ещё на открытках.