Александр Асмолов: Недосказанное (сборник)

Из пены образы рождая,
и свой порядок утверждая,
Мой разум стиснув в кандалы
и волю сбросив со скалы,
В пучине всё порабощая,
остатки чувства укрощая,
Накрыв для праздника столы,
решила править средь золы.

У пепелища восседая,
обрывки давних снов съедая,
Насытившись моей мечтой,
вдруг обернулась пустотой.
Звенящая и вся седая,
неясный страх внутри рождая,
Наполнив сердце суетой,
позвала ужас на постой.
Он был готов уже вселиться,
покняжить и повеселиться,
Покуролесить без забот, да вышло все наоборот.
Любовь не думала мириться
и в бездне тихо раствориться.
Перешагнув весь темный сброд,
кишащий у моих ворот,

В глаза мне нежно заглянула,
и что-то ласково шепнула,
За плечи тихо обняла, и дурь с души моей сняла.
И жизнь опять в меня вдохнула,
исчез и холодок от дула.
Покров ночной приподняла,
взамен и строчки не взяла.

Через дремучие и темные леса,
Вдали от ровной магистрали.
С привычным скрипом колеса,
На бричке обветшалой путь искали.

Не то, что б, явно заплутав,
Среди густого бурелома.
Стремились к полю сочных трав
Вокруг зажиточного дома.

Но верили, что ехали вперед,
Своей проторенной дорогой.
И полупьяный, набожный народ
Послушен был привычке строгой.

Когда ухабы стали велики,
А мужичок с вожжами закемарил.
На повороте наши земляки
Его спихнули, что б не правил.

И обернули бричку кумачом,
И, вожжи натянув, с горы пустились.
Горланя, что овраги нипочём,
Крушили всё, где русские крестились.

Добро по сторонам кидали впопыхах,
Что б бричка всё быстрей катилась.
Телами ямы затыкая в камышах,
Что бы движенье не остановилось.

И всякого, рискнувшего сказать,
Что ровная дорога где-то рядом.
Погонщик заставлял кнутом бежать
Перед повозкой. Объяснив обрядом.

Когда увязли по уши в грязи,
И отобрали вожжи у водилы.
Увидели лишь островок вблизи,
Где предков брошены могилы.

Советчиков немало набралось,
Как нам на сушу выбираться.
Да снова честных не нашлось,
И мы по кругу начали слоняться.

Иные обещали накормить,
Коня, и упряжь новую наладить.
Но только успевали отломить,
Кусок от каравая. И – нагадить.

Повозка из болота медленно ползет,
Но шустрые на кочки перебрались.
Наперебой кричат, что скоро – взлёт,
Что лишь ленивые в грязи остались.

В Урюпинске собрались мужики,
О нашем «Челси» обсудить детали.
Что б горькую запить с тоски,
Они в ломбард, снесли свои медали.

И кто-то вспомнил жесткий кнут,
Который над повозкой долго правил.
Что без него, мол, навсегда мы тут,
И только он на верный путь направил.

Тогда бы тройку резвых скакунов
Запрячь в повозку. С ветерком катиться.
Когда, вот только, ссадим пацанов,
А герб двуглавый сменит мудрая орлица.

Бывает, что чужая сердцу боль
Внезапно расцарапывает душу.
И я, вживаясь в чью-то роль,
Осознанно спокойствие нарушу.

Иной судьбы, касаясь невзначай,
Её беду всем сердцем понимаю.
И, ощущая острой бритвы край,
Проникновенье внутрь принимаю.

Подобно рыцарю, забрало приподняв,
Чужих врагов я рассмотреть пытаюсь.
В порыве, в стременах привстав,
Наткнусь, но удержусь, шатаясь.

Меня спасет любовь и доброта,
Как верный конь на поле брани,
Не даст в бою погибнуть чистота,
Едва коснусь смертельной грани.

Наверно, потому чужую сердцу боль,
Мы так доверчиво к себе впускаем.
Переживаний горьких, словно соль,
Мы впитываем, учимся, вникаем.

Как день и ночь всегда разъединяет
Полоска утренней зари.
Так в душах наших изначально пролегает
Черта незримая внутри.

То мы живем, себя, вверяя Богу,
Его заветам праведным верны.
То, повинуясь дьявольскому слогу,
Забрызгиваем кровью полстраны.

Творим бессмертные картины, книги,
Величием храмов услаждаем взгляд.
Пустыни покоряем и заснеженные пики,
И вдруг неистово сжигаем все подряд.

А как мы любим преданно и верно,
К ногам избранника слагаем свою честь.
Глаза, закрыв, мы наслаждаемся блаженно,
Но, ведь, предательств и измен не счесть.