Елена Федорова - Замок Нейшванштейн (сборник)

Николь поднялась, медленно приблизилась к Питеру и протянула руку к его изрытому морщинами лицу. Он схватил ее руку и принялся целовать. Николь вскрикнув, отпрянула в сторону. Ей показалось, что она дотронулась до противной, скользкой лягушки.

– Простите, мне нужно уйти, – проговорила она, едва сдерживая приступ тошноты, который вызвала у нее старческая трясущаяся фигура и липкое прикосновение холодных, влажных губ.

– Какой ужас. Промедли я еще минуту, и неизвестно чем бы закончилась наша встреча, – думала Николь, поспешно удаляясь от каминного зала, где остался Питер Палмер, в глазах которого горел огонь вожделения.

Закрывшись в своей комнате, Николь долго-долго стояла под душем, стараясь успокоиться. Но хандра и уныние никак не хотели отступать. Мысли Николь путались, выстраиваясь в замысловатые цепочки, пока, наконец, в её сознании не прозвучало:

– Умей надеяться. Надежда и вера помогут тебе.

– Надежда и вера, – повторила она, выключила воду, укуталась в мягкий махровый халат и улеглась в кровать.

Среди ночи Николь проснулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. На краю кровати сидела женщина в светлых одеждах.

– Кто вы? – прошептала Николь, потянувшись к выключателю.

– Не зажигайте свет, – проговорила дама. – Этот замок полон призраков, а я – один из них. Но вам не стоит меня бояться, я не причиню вам никакого вреда. Наоборот, мы решили помочь вам, Николь.

– Спаа-сиии-ббо, – прошептала Николь, пытаясь унять нервную дрожь.

– Пойдемте со мной, – сказала дама, поманив Николь за собой.

Николь поднялась и пошла за дамой-призраком туда, где не бывала с привратником при свете дня, с удивлением отметив, что все запертые двери, широко распахнута, а свечи в коридорах потушены.

– Сюда, – шептала дама, указывая направление. – Сю-ю-ю-да.

Следуя ее призывам, Николь поднялась по винтовой лестнице в высокую башню, на самом верху которой находился круглый зал с четырьмя запертыми дверями. Дама остановилась, приложила палец к губам, призывая Николь к молчанию, и легко толкнула одну дверь. Николь услышала голоса.

– Вы перестарались, друг мой, – проговорил строгий голос, показавшийся Николь знакомым.

– Простите, но удержаться было выше моих сил, – ответил ему хнычущий голос старика Палмера. – Поймите меня, войдите в мое положение. Я начал думать, что все человеческие чувства: нежность, любовь, привязанность, умерли, атрофировались. Но ваша Николь совершила настоящее чудо. Она коснулась моего лица, и во мне пробудились, задремавшие было, инстинкты. Еще мгновение, и я готов был броситься на нее…

– Чтобы окончательно все испортить, – рассерженно воскликнул голос. – Я предупреждал вас, Шварц.

– Простите, я больше не буду, – захныкал Шварц.

– Разумеется, потому что сегодня же вы покинете замок Нейшванштейн. Вы мне больше не нужны.

– Нет, умоляю вас, – закричал старик. – Позвольте мне остаться здесь. Я готов быть дворником, быть метлой дворника, кем угодно, только бы не возвращаться назад, в этот ад…

– Вы сами обрекли себя на жизнь в аду, Шварц, – строго сказал голос. – Я дал вам возможность увидеть другой мир. Теперь вы должны выбрать, что для вас лучше: вновь стать горьким пьяницей и умереть под забором, или начать новую жизнь. Денег у вас достаточно, чтобы уехать туда, где никто вас не знает. Вы можете купить домик, обзавестись семейством…

– В мои-то годы? – простонал старик.

– Вам не так уж много лет, Шварц, поэтому оставим эти разговоры. Пришла пора проститься. Вы свободны.

– Господин Питер, прошу вас, не губите меня, – заплакал Шварц.

– Прощайте, – строго сказал Питер, широко распахнув дверь.

За миг до того, как Шварц вышел из комнаты, дама крепко сжала руку Николь и подтолкнула ее к противоположной двери. Когда шаги стихли, дама распахнула перед Николь дверь, и исчезла.

Несколько минут Николь стояла в раздумье, а потом решительно шагнула в комнату, из которой только что вышел старик Шварц.

– Зачем вы вернулись, Шварц, я же все вам объяснил? – строго спросил человек, сидящий за большим письменным столом. Высокая спинка массивного кресла скрывала его, но сомнений в том, что за столом сидит капитан Генрих, у нее больше не было, в комнате витал запах корицы, миндаля, лаванды, розмарина, солнца и моря.

– Дядя Генрих, – прошептала Николь. – Это вы?

Николь увидела, как тонкое белое перо застыло в воздухе, дрогнуло и упало на стол. С шумом отодвинулся высокий стул, и навстречу ей шагнул капитан Генрих Молт.