Лазарь Соколовский - Дышащий космос

Я вас оторвал от него:
свобода первичней да пища
простая, был дух бы живой…
Те власти, те золота ищут —

глупцы… Что копить про запас —
снесешь лишь одно коромысло.
Пусть вечность не светит, от нас,
какому довериться смыслу,

зависит. Отбросьте же страх,
ищите путей настоящих,
творец – часть самих вас, в трудах
на небо глядите почаще,

там тучи подчас напролом
несутся – да что с этой прыти?
Как делится Солнце теплом,
любовью сердечно делитесь,

твердя неотступно другим:
блаженны не нищие духом,
а те, кто наполнены им,
чтоб двигаться дальше. А слухи,

что нам уготовано стать
спасителем мира от Рима —
оставьте… рать снова на рать…
Иная вам доля кроима:

суть веры нести по земле
в добро вне границ языковых
и прочих. Провижу во мгле,
какие вам светят оковы…

Но вышли, так вышли, чреда
больших перемен на подходе.
А гнали пророков всегда,
такая уж тяга в народе —

при жизни проклясть и вознесть
по смерти. Спознавши и это,
трубите нетленную весть —
одним сохранится планета:

изменим себя – и уйдет
все зло, словно ржавь из металла.
Довольно, чтоб род шел на род,
идите хотя бы сначала

с любовью к вчерашним врагам,
кем наши подрезаны крылья,
чтоб щеку подставить… как вам
ни трудно, добром – не насильем

сольемся с природой, простор
терпенья ее у предела…
У вас же о суетном спор —
душе нужно больше, чем телу,

настолько… Но это потом
постигните, сами отмерив
дороги великим трудом
апостольским… Эту ж вечерю

храните и помните: след
останется только с любовью».
Вовек не забыть мне – рассвет
кровавый сошел на предгорья.

Деревья не гнулись под ветром,
дни в дрему вгоняла жара…
Что видел он дальше, чем смертным
дано? из какого нутра?

Терялась, петляя, дорога,
курился над сопками дым…
С каким разговаривал богом?
с пространством шептался каким?

Но вылечить эту проказу —
наверно, скорее просчет…
Матфей напридумает сказок,
Лука с Иоанном еще

покруче, мол, крах и геенна
да близящийся пересуд
посмертный… И это на смену
его откровенных минут!

«Любить всех людей без разбора, —
он грустно, – вам трудно пока.
Я знаю, готовит мне скоро
погибель из ваших рука…

Храм рухнет – «Какая забота!
Что мы-то с того соберем?» —
«Напрасно вы ждете чего-то,
ни богом не быть, ни царем

дано мне…» Упрямо сквозь веки
слеза просочилась. «Страда
моя подошла.» Человеком
таким, что уже никогда

не быть… Я влачусь безутешен —
почто не впитал с молоком:
бог всякий на страхе замешан —
свободно добро и легко,

как шло от него… Но откуда
та сила взялась – от семьи?
Полати одни и посуда —
свет миру один из восьми…

***

Но миру всегда не до слова,
ему бы каких-нибудь дел,
подсунут слепого, хромого:
«А что – исцелить бы сумел?!»

«Мессия… что дашь для примера?
дождя б хоть на первых порах…»
Скорей любопытство, чем вера,
сомненье в усталых глазах.

Где слушали, где и камнями
швыряли. Народ не готов:
«Чтить Бога – понятно, а с вами
куда? Наломаете дров,

а мы отвечай». Уводили
его от греха за село.
С тех пор уж исхожены мили,
а как на душе тяжело,

что не сберегли… Да и сами
все ждали зна-ме-нья – а вдруг!
Менял расхерачили в храме,
фанаты ж явились – испуг!

Как будто глазами слепыми
смотрели… Да что тут сказать!
Весна ли в Иерусалиме
расслабила… Если бы знать —

всего-то толпа хулиганов
с мечами, а больше с кольем.
Разбуженный сад Гефсимана…
И как же отдали живьем?!

Отключка какая-то, словно
свалил летаргический сон:
Петр трижды отрекся, неровно
бродя уж средь римских знамен…

И дальше как будто проспали:
Каифа, трусливый Пилат…
Теперь уж какие детали,
где каждый кругом виноват.

Не то, чтоб зубами вцепиться,
а тупо смотрели на крест…
Апостолы!.. Вижу, как птицы
сорвались с насиженных мест,