Александр Лукьянов: Дьявольщина

Конец первой главы

Автор:
Профессор начал
Повествование сидя
На скамейке своё
Поэта и редактора
В далёкое древнее время
Как на волнах унесло.
Туда
Где Римская империя
Правила миром пока.
Казалось, всё происходит
Как наяву
Словно они находились
В том далёком, жестоком
Году.
В этот странный вечер
В такую жару
И незнакомец посетивший
Почему-то Москву.
Перед ними в глазах
Дир Дарт прокуратор
Иудеи вдруг встал
В тишине взгляд
На подчинённых поднял
И чётко караульным сказал.
Чтобы обвиняемого
К нему привели
За ним как можно
Скорее пошли.
Сам по залу прошёл
В кресло сел
Будто каменный
Не шевелясь в нём
Сидел.
И тот час двое легионеров
к нему привели
Молодого человека лет
Двадцати семи.
Его обвиняли, что он
Подстрекал
Народ призывал
Разрушить Шалоимский
Храм.
Одет был в старый
Потрёпанный синий
Хитон
В нескольких местах
Был разорван он.
Голова прикрыта была
Белой повязкой с ремешком
Вокруг лба.
Под левым глазом
Синяк расплылся большой
Руки накрепко связаны
У него за спиной.
Приведённый, с тревогой
На прокуратора посмотрел
Очень плачевный вид
Человек тот имел.
Прокуратор в светлом плаще
С бордовым подбоем
В кресле сидел
Казалось как будто
Окаменел
Ужасную болезнь головы
Он имел.
Боялся ей хоть немного
Тряхнуть
Боль себе нечаянно
Вернуть.
Поэтому негромко одними
Губами сказал
Чтобы узник ему всё
Как есть рассказал
Ничего не скрывал.
Но приведённый его
Хорошо понимал
И прокуратору отвечал.
Чуть подавшись вперёд
Что он сам не поймёт
Почему легионеры
Схватили его
И притащили сюда
Для чего.
И что имя его Илусиа
Не помнит ни мать
Ни отца.
Из родных у него
Никого нет
Вот такой одинокий
Он человек.
Арестованному задали
Вопрос
Виновным себя признаёт
Ли он.
Илусиа дал Дарту
Ответ
Что он не виновен
Нет.
Просто ходит один
Вслед за ним
С рулоном пергамента
В руках
Повсюду во всех городах.
Не перестаёт ложь
Писать
И сам Илусиа не может
Толком понять.
Про него написал то
Чего Илусиа не говорил
Никому ничего.
Прокуратор на арестованного
Пристально посмотрел
Видом своим показать
Сумел.
Почему ему Илусиа врать
Так посмел
На колени лжеца поставить
Велел.
Снова Дарт медленно
И тихо ему говорил
Кто это так об Илусиа
Написать решил.
И тут арестованный
Рассказал
Что Альберто Тисей
Не правду о нём написал.
Тогда прокуратор его
Спросил
О чём на площади народу
Он говорил.
И услышал ответ
Ему дал арестованный
Человек.
Он говорил, что рухнет
Старой веры храм
И новой истины прольётся
Свет на земле всюду нам.
Вот такое он им
Сказал
Для народа на площади
Там.
Прокуратор с металлом
В голосе можно сказать
Прорычал
С Илусиа глаз своих
Не спускал
Что может бездомный
Бродяга знать
Чтобы про истину имел
Право что-то народу
Сказать.
И снова прокуратор
Подумал тогда
Почему у него так сильно
Болит голова.
И опять навязчиво мысль
Пришла
Яду выпить и умереть
Настала пора.
И тут же услышал
Сквозь боль арестанта
Слова
Что истина, прежде всего
В том, что у него болит
Голова.
Что малодушно ему
Помышлять
Яд от боли принять.
И что боль у него вот-вот
Уйдёт
Болезнь головы пройдёт.
И верно боль в голове
Прошла
Незаметно куда-то ушла.
Прокуратор арестованного
Развязать разрешил
И уже спокойно спросил.
Что он верно великим врачом
В другом городе был
Людей от болезней лечил.
На это Илусиа сказал
Такие слова
Что врачом он не был
Нигде никогда.
И ещё Дарт ему задал
Вопрос
Продолжая допрос.
Почему он употребляет
Слова
Как «Добрые люди» везде
Для себя.
На это ответил ему
Арестант
Что всех людей называет
Он так.
Потому что злых людей
Не бывает
Просто они от нанесённых
Обид им страдают.
От того и жестокость свою
Проявляют
И даже зачастую людей
Убивают.
А Дарт продолжал
Допрос с арестанта снимал.
У Илусиа спросил
Что вообще о кесаре он
Говорил.
Ему арестованный отвечал
Что ничего плохого
Про власть не сказал.
А говорил такие слова
Что настанут когда-нибудь
Времена
Не станет на земле кесаря
И власти никакой навсегда.
Истины царство придёт
Свободу и счастье всем
Принесёт.
И ещё попросил Дарта
Илусиа
Чтобы он отпустил его
На волю тогда.
Но Пилат отказал
Напротив смертный
Приговор ему подписал
И Илусиа и ещё двое
С ним шли
На казнь, на Высокую гору
Их под конвоем вели.
Послышался дробный
Топот копыт
Это римская конница
На место казни
Спешит.
Чтобы Высокую гору
Кольцом охватить
Не дать толпе народа
Узников освободить.
Дарт с кресла встал
Медленно к воротам
В сад зашагал
За ним двинулся легат
И конвой
В саду ожидал их
Прохладный покой.