Евгений Рудаков-Рудак - Время любить. Букет венков сонетов

Но в тот же миг скользнула ветка мимо,
Ты не дыша, почти неуловимо,
Моей щеки дотронулась рукой.

Моей щеки дотронулась рукой…
Она была холодною приятно,
И в то же время теплою такой,
Что показалось, маловероятно.

И я забыл, как видно, в тот же миг,
Что страсть бросает нас и в жар, и в холод,
В мозгу вселенский происходит сдвиг,
Когда влюблен и бесконечно молод.

Спасибо, Господи, за твой бесценный дар,
В сердцах влюбленных зажигать пожар!
Пусть даже он и вызовет чиханье…

Я одарен был, наконец, сполна.
Упруго натянувшись, как струна,
У губ твое почувствовал дыханье.

У губ твое почувствовал дыханье
И шепот: – Я боюсь, мой верный друг…
И разлилось по телу состраданье
За твой, такой естественный испуг.

Столкнулись губы в темноте неловко,
В дрожащей, первозданной наготе,
И вот судьбы коварная уловка,
Ты стала растворяться в темноте.

В руках растаял тонкий, нежный стан,
А ты ушла в сиреневый туман.
И дивный сон другим сменился сном,

Где не было ни грез, ни наваждений,
Ни сладостно щемящих сновидений.
Я был разбужен ласковым теплом.

Я был разбужен ласковым теплом…
Какие-то приливы и отливы,
Шурша спокойно под моим окном,
Морские мне напомнили мотивы.

Ночные звуки так непостоянны.
Какой-то слышал греческий сонет,
Слова его и призрачны и странны.
Так я проснулся все же… или нет?

Лишь осознав себя в своей квартире,
Решил – все хорошо в подлунном мире.
Из берегов пока не вышли реки,

И волны не разрушили мой дом,
Я был разбужен, все-таки, теплом
И светом через сомкнутые веки.

И светом через сомкнутые веки…
Лицо не грел холодный лунный свет,
И никогда здесь не бывали греки.
Котенок мне мурлыкал свой сонет.

Не может быть, что это только сон.
Будь я царем – не пожалел бы царства!
Я болен, или, всё-таки, влюблен?
И то и это требует лекарства…

Переиначить не могу себя,
Я выживу… Или умру, любя,
С измученною жаждою калеки!

Что исцеленье рядом… Вот она!
Стряхнул котенка и осколки сна,
Но вижу пустота и тишь… вовеки.

Но… вижу пустота и тишь, вовеки,
Здесь никогда не теплилось огня,
Не приходили люди… человеки,
Которые могли понять меня.

Я силился найти себе подмогу
И доказать – я не такой простак!
В сиреневых кустах я был, ей богу,
Но почему она со мною, так!

Я на нее имел большие виды,
Она была, но скрылась от обиды.
Хоть прогреми сейчас весенний гром,

Лишив меня привычного покоя,
Давило ощущение такое!..
Как будто был пустым и тихим дом.

Как будто был пустым и тихим дом…
Но запахи сирени, в самом деле,
Врываются как волны, напролом.
Они уже в моем бушуют теле.

И в шуме их, себя уже не слышу,
Но явственно так ощущаю я,
Что эти волны, как бы сносят крышу,
И эта крыша, видимо, моя.

– О, Матерь божия, поведай, сделай милость,
Во мне сегодня что-то изменилось?
Хоть за окном все тот же старый сад…

И ночью, как всегда, зимой и летом,
Касается меня холодным светом
Луна, как сто и тыщу лет назад.

Луна, как сто и тыщу лет назад,
И далее, останется загадкой.
Один при лунном свете ищет клад,
Другой, невдалеке, следит украдкой.

Кого я потерял и что нашел,
И с кем, наедине, пою дуэтом?
Да было… Было ночью хорошо!
Зачем же, братец, сомневаться в этом.

Вот так, попав к луне на рандеву,
Я заплутал во сне и наяву.
Но… тут же был и изумлен, и рад,

Увидев, что из синевы далекой,
Луна кокеткой нежной, светлоокой,
Загадочно притягивает взгляд.

Загадочно притягивает взгляд…
Я, как лунатик, следую за взглядом
И следовать, похоже, очень рад,
Любимую я ощущаю рядом!

Открылась ночью новая страница
Той повести, что предстоит читать.
Мне снилось то, что и должно случиться,
О чем я мог до этого мечтать

И изнывать от страсти и от жажды.
Все, что я видел, проживу однажды:
Луну в очаровательном покое,