Аука: О любви и о погоде. Сборник

До первого комариного укуса и твоего взгляда…

Я, наверное, легко смогу стать человеком письма.

Хорошо, что тебе этого от меня не надо.

Описать страсть и чувственность невероятно сложно. Здесь недостаточно слов. Непопулярное сейчас искусство флирта. Это о Боге или о Любви?

Не ищите совпадений или реальных людей. Это – мир теней, всё вдруг и никогда наверняка. Ложь правит здесь балом, а правда подает горячительное.

Немного изменю стилю.

Пару капель чувственности.

Чуть-чуть недосказанности.

И неизвестное количество нежности.

Как много людей вокруг!

Эта планета переселена людьми!

Что они тут делают?

Им постоянно что-то надо-надо-надо-надо!

Бог мой – эта спасительная прядь волос.

Как она кстати сорвалась и рассыпалась по щеке.

Теперь можно, теперь они пусть хоть перевернут землю.

Ловлю взгляд, запираю его в своих глазах.

И в одно легкое касание – убираю волосы…

Нет! Остановим время.

Тыльная сторона ладони едва коснулась губ,

Словно нечаянно, и тут же, извинившись, коснулась снова.

И только теперь поймать рассыпанную прядь.

Поймать и приласкать, как своенравную кошку.

Это уже не ладонь – это продолжение лица,

Нет границам, нет видимому!

Небрежно водрузить (именно водрузить как что-то монументальное) волосы за ухо.

И прошептать, не отпуская взгляда.

Можно! Теперь, небрежно кивнув, уйти.

Даже не взглянув на прощанье.

Как много людей вокруг?

Помнишь?

Когда нам хорошо, то с нами ничего не происходит.

Происходит лишь «хорошо», а прочее мёрзнет неподалёку.

Хорошо и холодно – это для отдыха, это для сохранения того, что потратить боязно.

Для оставшегося – настоящее.

Рваное сердце, душа лоскутная.

И невозможность сна, да – невозможность сна,

Как гарантия, что завтра всё-таки наступит.

Помнишь?

Нам хорошо, с нами это происходит.

Мы липнем телами друг к другу, только бы не остынуть.

Спокойный и ровный взгляд – хорошо.

Никаких неожиданностей – холодно.

И на пустом месте – падение.

Водоворот бесполезных слов.

Запомнишь?

Когда нам хорошо?

Мне – как и тебе.

Мне хорошо и холодно.

«Единственный приступ, который у меня был —

это приступ гениальности»

(из фильма «Лавка чудес»).

Когда помещаешь такой эпиграф, то писать нужно либо «ах, как хорошо», либо «ух, как обычно». Третьего не дано: ведь у третьего с понедельника на вторник свидание с заводной кометой. Но об этом – молчок, это личное. Личное – отЛичное, приЛичное, пубЛичное. В африканских образцах мыслей встречаются вкрапления известной породы. Я догадывался, что этим закончится: ведь буквы танцевали в словах с самого утра. А потом я придумал семь гадостей и одну пристойность, отправил прощальное письмо и заперся, открыв все двери. У моего сердца не было выбора, оно устало стучать только в одну сторону. Когда на небе постоянно не досчитываешься созвездий, приходится принимать меры. Сначала внутримышечно, потом внутрицветно и лишь к вечеру – непременно! Кто-то не должен этим заниматься, а вот тебя об этом точно спрашивают.

Сказка всё-таки достучалась. Пошла на крайности, привлекла (пронятых?) понятых и выслала эскорт. Всё, что оставалось – это открыть шлюзы и выпустить безмолвие прямо внутрь головы. Это немного больно, нестерпимо и невыносимо, а потом непривычно и жарко. Времени больше нет. Нет больше времени. Больше времени нет. Как и нет меньше, выше среднего и в меру упитанно, невзирая на противоположности.

Если это остановить, то граница будет без замка. Крот выроет норку вертикально вверх и обяжет небо.

С этого места аккуратнее, если ещё крыша не приросла так плотно, что через щели видно, как капли превращаются в снежинки, снежинки в щетинки, щетинки в ниточки радуги, и вот тогда можно выбивать стул. В одно касание, большего просто не выдержать. Не ищите: невозможно найти того, кто повсюду. Нам не суждено, и это неотвратимо. Принимайтесь с третьего дня, а иначе будет рано.

Вот так. Я и не собирался Вас предупреждать.

И что?

И откуда у этого дерева мексиканская походка?

А три дня, взятые про запас, исчезли наутро.

Я вжимаю плечи в голову и отчаянно молчу на трёх языках сразу.