Аука: О любви и о погоде. Сборник

Беспричинная лихорадка не греет, а лишь дает всё, кроме надежды.

Ждите! Тому, кто ждит, будет по мере ждения.

Самое бесполезное для меня – это то, что я знаю наверняка.

И что?

Мой домашний барсук ничего не ведает о способах заправки желудёвым взрослением.

Но не спешите опровергать то, что в этом не нуждается.

И я ходил под , заменяя ждь на щщ.

Суше не стало, стало так же.

Постоянно влюблён, постоянно. Узнать бы: это признак чего без причины?

Упруго оттолкнулся от слова и был.

А что?

Никто не заметит условия первой буквы.

Пропажа будет обнаружена слишком запросто.

И побегут, побегут, побегут, размечтывая направо и сразу же.

Побудьте ещё немного спиной к стене, через комнату.

Это не сможет продолжаться, оно захочет изменить всё!

Мы никогда, и этим успокоимся, так и не открыв глаза.

Ты, Вы мне улыбаешься, а кажется – что мимо.

У меня ещё есть в запасе щепотка терпения и одно неизведанное послезавтра.

Вовремя мы всё-таки попрощались.

Строишь гору, чтобы на неё потом взобраться.

Но пока строишь, думаешь только о горе, забывая о восхождении.

Громоздишь вершины, устраиваешь пропасти, готовишь лавины.

Эта гора будет гордиться своей недоступностью.

Как же она хороша, как же она блистательна!

Гора готова, пора подниматься.

Пора? Неужели?

Может, ещё небольшой вулкан и ледник на вершине?

Нет! Теперь восхождение!

Но ты не готов!?

Ты всегда был готов к чему угодно, только не к восхождению!?

И отступать некуда: ты же собственноручно загнал себя на эту тропу?

Путь только наверх или …?

От обожания, боготворения и горотворчества всего один шаг до ненави!

Теперь будешь строить причины, чтобы оправдать свою ненавь?

Строить-то ты умеешь – вон какая гора до неба?

Прогулка до ненави, в несколько шагов от горы, что так хороша!

Это ещё не ненависть, это всего лишь ненавь – тебе кажется, что ты справишься.

От ненави до ненависти путь неблизок, но он проще, чем восхождение.

Гора как напоминание.

Напоминание как гора.

Солнце цепляется за вершину.

Облака отдыхают над водопадом.

Никто не помнит того, кто когда-то построил гору.

Запомнят лишь того, кто оправдал ненавь.

Ненавь как восхождение.

Ты строил гору, чтобы потом на неё взобраться?

Когда вспоминаем историю про яблоко раздора, то хочется лишь грустно улыбнуться.

Мы с тобой вырастили целый яблоневый сад, и плоды он даёт круглый год.

Такое вот необыкновенное чудо.

Ни дня друг без друга, ни мгновения порознь, ни вечности без ссор.

Это наш Где-Сад – сад, где растут наши раздоры.

Никому в него не попасть – только нам и только вместе.

Никогда в нём не пропасть – там от счастья тесно.

Невозможно мимо пройти – только там есть смысл.

Никуда из него не уйти.

А когда мы гуляем вне этого сада, держась, как дети, за руки,

То не можем понять: а зачем мы его посадили?

Нам бы и одного яблока хватило.

Может кому нужен Где-Сад?

Подарим безвозмездно!

Но в ответ – тишина, повторять бесполезно.

Я зароюсь в твои колени и молчать буду.

А назавтра до встречи в саду – ты забудешь, и я всё забуду.

Может, так и выглядит рай, если в нём есть сад?

Может, таким и должен быть настоящий ад?

Мы с тобой растим наш совместный Где-Сад.

Ты мне рада?

А знаешь, как я тебе рад!

А теперь мы станцуем приватный танец.

Каждый будет танцевать в своём персональном личном Космосе.

Мы уже научились танцевать нежно.

Не нужно больше крепко держать тебя за талию и вести в танце.

Так танцует на твоей щеке ветерок от крыльев пролетающей мимо осы.

Оса не касается тебя, она тебя даже не видит, но ты пугаешься.

Ты даже готова убить невиновное насекомое.

Помнишь?

Ты чувствовала мои шаги ещё до того, как я начну движение?

Ты понимала мои слова так, что мне не нужно было их произносить?

Ты знала обо мне то, что со мной никогда не случалось.

Это была репетиция танца.

Когда танец разучен, его можно танцевать с кем угодно.

Тыльной стороной ладони – а это самое точное прикосновение – я прикоснусь к твоей щеке.

Чтобы сразу же уйти в продолжение.

Туда, где мы сможем танцевать приватный танец.

Музыкой будет то, что пожелает быть музыкой.

Тишина примет непонятную даже ей самой форму.