Сергей Гуреев - Мой удивительный февраль. Том 1. О личном и вечном

Когда я прихожу в забытый сквер,
Где мной уже давненько не звучало,
Встаёт вопрос – На кой, скажите, … ляд
Мне это всё перепивать сначала?

Ах, да! Друзья! Вон тот слегка похож,
А этот еле жив, а всё туда же.
Что делать мне среди знакомых… лиц?
Вдруг я опять не на того нагажу.

Приятней как обычно про себя,
Ну, под себя, уж если быть точнее,
Ведь только очень искренне любя,
Насочинять сумеешь покучнее.

Кому пиит. Кому простой фискал,
Но каждый раз, как в новое открытие,
Гляжусь я в свой чарующий оскал
В окладе поседевшего небрития.

Иных уж нет… А те – в чужом краю
Играют песни в зарубежном мире.
Я ж в нашем Томске до сих пор пою
Евреем юго-западной Сибири.

Не просто так пою, пишу стихи,
Делясь с друзьями всем, что накипело,
Не для того, чтоб скрыть свои грехи,
А чтоб душа и маялась, и пела.

Где племя молодое? Где оно?
Кому отдать перо на попеченье?
Кто не всплывет, как в проруби…. бревно,
А выгребет наперекор теченью?
И в упоенье дальше понесёт
Всё то, что раньше намолол Емеля,
Прекрасно понимая, мир спасёт
Лишь оптимизм российского похмелья.

Чтоб не пришлось поспешно отпевать,
Кого издать при жизни не сумели.
Ведь это ж сколько нужно выпивать,
Чтоб дети родились и повзрослели?

И чтоб успеть, очистившись от скверн,
Подраненным, но всё же не убитым,
Когда опять приду в забытый сквер,
Увидеть, что он тоже не забытый…

Наш Паша юный, но лысеющий.
Тебя мы любим, мы же те ещё,
На прииске твоём редеющем
Свой поцелуй запечатлеть.
Мы ждём апреля, как спасения,
Чтоб как всегда порой весеннею
К тебе прибыть на день рождения
И что-то этакое спеть.

Карьерный путь у Паши долог был:
Он начинал лихим геологом,
Но, посчитав, что это дорого,
Он надавил на тормоза.
И до конца ещё не ведая,
Он гаражом своим заведовал
И, как обычно, не обедая,
Пылил «УАЗиком» в глаза.
Потом ему открылось виденье —
Он перешёл на телевиденье.
С тех пор его всё время видели
В огромном джипе за рулём.
На стойкость он держал экзамены,
Чтоб за три дня до Белокаменной,
И там с Валерою не камерно
И, вероятно, не вдвоём.

Всё это кончилось не сразу. Но,
То ль запретили, то ли сглазили,
И в руководство нефтебазою
Он сделал правильный занос.
И там под крышей Абрамовича,
С негласной помощью Петровича,
Сумел добиться в жизни – Во ведь чё!
Решил квартирный свой вопрос!

Но отказав в доверье, в визе ли,
Казалось бы, его унизили,
И с этой должности понизили,
Но это счастье, а не зло.
«Сибнефть» и «Юкос» – тема скользкая,
И по желанию «московского»
Пришили б дело Ходорковского,
Так что, считайте, повезло!

Иначе б со статьёю Пашиной,
С тоской детишек и Наташиной,
Со всеми день рожденья нашими
Мы бы расстались на года.
А так, не глядя на сумятицу,
Отправив все печали в задницу,
К нему, как водится, под пятницу
Мы соберёмся как всегда!
Мы все приедем без сомнения.
И, несмотря на наводнение,
Где грязи тоннами, не менее
Спустил наш родственный Кузбасс.
И если вырастит уродина,
Так потому она и Родина:
Со всех краёв, не наше вроде бы,
Всегда стекается на нас.

Тому никто не поражается,
Серёга с рифмами сражается,
И настроенье поднимается,
Мы едем, дайте только срок.
А Паша, пусть и не красавица,
Когда он с нами набирается,
То на гитаре всё играется,
Ну, прямо, Юрий Визборок!

И соблюдая все традиции,
И не нарвавшись на милицию,
С такими радостными лицами,
Мы ввалимся через порог.
Сюжет не скучный получается.
Пусть это счастье не кончается,
Пусть дни рождения случаются
Всегда – и в будущем и впрок!

Я сегодня в сомненье двойном,
В две дороги мне выпали карты.
Окружают меня «два в одном»,
Унижают двойные стандарты.

Когда их за двуличность винят,
А оно никого не задело,
То, конечно, осудят меня
За чужие грехи, не за дело.

И тогда утопаю в вине
В состояньи высоком, астральном,
Где двойная мораль не по мне,
Где привычнее быть аморальным.
Двоежёнство тогда – не порок,
Не порок – двоевластие тоже.
Просто жизни кончается срок,
Вдвое меньше и дважды дороже.