Татьяна Ларионова: С любовь-you. Стихи, баллады, посвящения

Эта книжечка адресована всем тем, в кого автор была когда-либо влюблена, любила (разлюбила), или все еще любит, а уж помнит-то – непременно! А также и тем, кто из лимонов умеет делать лимонад: предпринимателям, имиджмейкерам, рекламодателям и всем тем, кого просто интересует поэзия. В книжке стихи более чем 20-ти летней выдержки… и – полугодовой на темы самые вечные. Но есть и то, что вполне могло бы стать рекламой, визитной карточкой и т. п.

За единственным исключением, стихи посвящены, живущим в Омске мужчинам и женщинам. При том, почти все из этих мужчин и женщин, слава Богу, живы. Больше того – продолжают жить в нашем городе. Поэтому и автор продолжает надеяться, что когда-нибудь все некогда любимые ею люди встретятся на выставке, посвященной поэтическим отражениям бывшего с ними и с их создателем. Для того чтобы, несмотря на все перемены происшедшие в отношениях действующих лиц, стало возможным «взять чувства» в руки, так, видимо, как об этом поет в своей песне певица Zeмфира: «Ты возьми мои чувства и сделай гербарий».

И как бы ни были запечатлены истории пережитого, они ценны, как мне кажется самим своим фактом запечатления. Большой Истории до частностей как-то всегда не очень-то много было дела. А согласись, дорогой мой Читатель, что остаться в истории пусть маленьким, но следом – приятно. Например, для родственников… Или я ошибаюсь?

С надеждой на дорогое читательское понимание я, могла бы закончить свое обращение пушкинским: —«Я плачу… если Вашей Тани Вы не забыли до сих пор,…» 5 5 Евгений Онегин//Пушкин А. С. , но заканчиваю собственным: – «Но плакать чтоб, – нет! Избегаю морщин».

В книге хотелось намекнуть также о возможности использовать поэзию в рекламных целях. Известно. как хорошо запоминается рифма и поэтический образ.

Я бы хотела только, чтобы использование рифм, ритма и образа шло дальше и усложнялось. Заходишь, например, в бутик рубашек для мужчин и слышишь: «Вы так ослепительны в этой рубашке лимонного (весёлого, безумного и т.д.) цвета…». Или в отдел спецодежды для медиков: " На тебе белоснежный халат…». А как Вам это? Ткань «Испанская лиса»? Мне кажется, что пошло бы на пользу всем: и продавцам и поэтам.

Я выбирала жизнь. И – точка!

Мне было все равно: сын или дочка.

Мне было все равно: с ним или – без

Не женщина во мне жила, но бес.

Его желания, его расчеты

И сам он по большому счету

Мне стали безразличны. Жизнь

Я выбирала, чтобы жить.

Кормить, варить, стирать и мыть…

Да-да, вот так банально плыть

По жизни в счастье безграничном

Наедине, в кругу друзей, публично.

Не он мне нужен был, но – Ты,

Не сын, но – Дочка. Я матерью

Хотела стать. Верь и не верь мне,

Дочка!

Как трудно дышать

Тяжел кислород,

Привычней слой нижний:

Цинк, ртуть, углерод.

Я корчусь от боли,

Я падаю вниз

Проклятый диагноз:

– С рождения нищ!—

Показана плоскость,

Показана клеть,

О далях и высях

думать не сметь!

Но я поднимусь

Пусть в стотысячный раз.

Так важно подняться

Однажды,

Хоть раз!

Отвергнуть фатальность,

Раздвинуть предел,

Взять высоту, где не сер снег,

А – бел.

Взять

и окрепнув идти вперед,

Чтобы привычным

стал кислород!

Ты ярче всех, но ростом невелика ты.

Никто не виноват, все виноваты!

Ведь знали – не стандарт. Зачем же брали?

И столько, столько лет тренировали?

И вот теперь, когда всех ярче

Ока-зы-ва-е-тся, что многих старше,

Стоящих позади, таких

Высоких.

Душа была близка, близка к победе,

Но так устроен мир, мы – чьи-то дети:

Есть генофонд, и есть среда у семя

И сжатое при том гимнасток время.

В шестнадцать лет – в тираж.

Гимнасток – горе! Хоть впереди, как знать,

Моря и горы.

И тысяча причин для перспективы,

Но жребий выпасть мог куда счастливей:

В шестнадцать лет – звездой

Ковров, помостов.

Но кто-то удался лицом и ростом,

А кто-то, в общем, – нет,

Не в этом дело.

История полна, полна примеров:

Хотя бы Галима, Татьяна, Ира…

Их рост не признан был за эталонный

В мире.

Но вот борьба и то, что было свыше

Их сделало на сто, на сто голов

Всех выше,

Стоящих позади таких

Высоких.

А, что с того тебе? Прошли все сроки

И что ни говори:

– «Шестнадцать – возраст!

Всё кончено. Увы.

Не сделать шагу!