Лариса Соколова: В тисках мироздания. стихи, баллады, поэмы

Используй каждый шанс судьбы своей,
легко забыв былые неудачи.
Стань мимолётных слабостей сильней,
о кошельке украденном не плача.

Свои ошибки нам тогда видны,
когда их время в прошлое отводит.
Мы все эффектом бабочки больны,
и этим больно делаем природе.

Окованная травными путями,
глотая капли солнца поутру,
корнями в землю, в небеса ветвями,
сосна уходит, стоя на ветру.

И столько в ней терпения и силы,
что самый крупный град не страшен ей…
А шаровая молния скосила
берёзу звонкой юности моей.

Она распалась на две половины,
которые не воссоединить…
Но утопая в алости рябинной,
я бабье лето пробую продлить.

Оно, как счастье коротко, земное!
И только в хвойном запахе сосны,
как снежный вихрь не вьюжится за мною,
сквозит дыханье чувственной весны.

Майских дней моих отрада,
воды жизни глубоки.
Были танцы до упаду
у серебряной реки.

А костра лихого искры
гасли в звёздной череде.
Обнимались в пляске быстрой
наши тени на воде.

Голова моя слабела
от твоих горячих уст.
Я не чувствовала тела
в распылённом вихре чувств
перед млечным изобильем
при улыбчивой луне.
У любви не руки – крылья!..
Так тогда казалось мне.

Наше лето припозднилось,
но всему пора своя.
Лишь листва озолотилась,
с облаков спустилась я.

Заглянула правде в очи
через зеркало судьбы…
Что—то страшно стало очень
за того, кто рядом был.

Пляшет солнечный зайчик в бокале,
полон пены шипящей бокал.
Люди б старости вовсе не знали,
если б не было в мире зеркал.

Люди падки до ложного дива,
и себя не хотят узнавать
в отражениях ясных, правдивых,
где видна увяданья печать.

Златых волос рассыпав пряди
на прогоревшие мосты,
она жила в своих тетрадях,
Марина – жертва нищеты.

А посторонним было дико,
что для неё, как мёд, сладка
с могил забытых земляника…
Ведь участь грешников горька.

Брожу одна среди погостов,
а где-то мается душа,
с которой так легко и просто
проблемы сложные решать.

И я беру «Альбом вечерний»,
чтоб глубину её вдохнуть…
Ад на земле, где море черни,
в котором тонет светлый путь.

Там крылья выломав жар—птице,
её загнали бесы в клеть…
Марина – не самоубийца!
Ей нужно было умереть.

Когда дар божий миру слышен
среди отчаянных невзгод,
великомученице свыше
Бог послабление даёт.

Реки крови пролитой густятся
в океане вспененных страстей.
Войны на земле не прекратятся,
пока люди будут жить на ней.

Ими властно правит страсть наживы,
кровь в их генах злом заражена.
Лишь в Христовом стаде овцы живы…
Но земля лукавому дана.

Никогда на ней не будет рая!
А в театре временных утех,
дети ада ангелов играя,
маскируют действующий грех.

Он везде свои пускает корни.
Потому у стен монастырей
проросло травы немало сорной,
дав раздолье дьявольской игре.

Ночь кругом, а мне не спится.
Да и как же я усну?
Под окном моим волчица
грозно воет на луну.

Но луна не виновата,
что охотник невпопад
вместо бестии лохматой,
застрелил её волчат.

С ним она играла в прятки,
в западню его загнав.
Это было в ночь на святки
там, где праведный не прав.

После той бесовской ночи,
еле жив вернулся он,
и с тех пор поверить хочет
в то, что видел жуткий сон.

Милый, глянь, как сумрак светел!
Жаль, что звёзды к тем глухи,
у кого страдают дети
за родителей грехи.

Пусть вовек тебе не снится,
вой её к рассвету смолк,
та лохматая волчица,
от которой плачет волк.

Там, где гений – распри, споры…
Лишь любовь всегда права!