Василий Ковтун - Мое поколение. Сборник стихов

Тлеют закатные рваные зарева.
Тянется вечность – проста и длинна.
Душно. Клубятся мертвенные марева
Над городами твоими, страна.
Что в них? Дыхание спящих, невидящих?
(Только ли выхлопы чадных машин?)
Скудные мысли больных, ненавидящих,
Тех, кто в ущелья низвергся с вершин,
Богоподобных, но Бога не знающих,
Странное имя кому – человек!?
Дым погребальных костров догорающих?
Или восторги душевных калек?
Смешано все – не понять и не вымолвить:
Радость придурков и умных тоска…
Боже, прости!.. Но прощенья не вымолить,
Как не отнять у голодных куска…
Серость… Мозги запечатаны лживыми
«Истинами». На обломках идей
Смертные, грешные, странно, но живы мы,
Внешне похожие так на людей…
Только грубее, тупее, бесчувственней;
Только упрямством – подобье осла;
Чуть безответственней, и безыскуснее…
Троица тройкой в разнос понесла!..

В час, когда звезды – холодными бликами,
Тени поэтов снисходят ко мне:
Светлые души со скорбными ликами
Молча слагают стихи в тишине.

Глядящие из дальнего далека
Иных судеб, иных племен и стран!..
Вам, из тюрьмы отпущенным до срока,
И переплывшим грозный океан
Людской молвы, все кажется здесь странным,
Невымытым от липких нечистот?!
Вам не понять: мы нежим наши раны —
Пусть гной дозреет и гнойник прорвет!
Пусть истечет миазмами позора,
Пусть брызнет кровью проклятых идей
Средь обелисков мысленного сора,
Украшенных скелетами людей!…
Мы выживем, терпением богаты…
Мы – падшие и нам не ведом страх!
Да рухнут в прах «пилаты» и «прелаты»,
Безумием прославившись в веках!..
Все канет в Лету, в Стикс, в иные реки,
Где нас не ждет уставший ждать Харон…
Мы, выжившие в ужасе калеки,
Ждем тризны после пышных похорон!…

***

Средь мыслящих так мало говорящих;
Средь говорящих – множество глупцов.
И грустно мне молчать среди молчащих,
Не смея вслух оспорить подлецов.

***
Слепому не увидеть свет,
Глухому не услышать зова,
Немому зрячему ни слова,
Увы, не вымолвить в ответ.

Так, в темноте и тишине,
Не зная лучшего исхода,
Мы дарим гибнущей стране
Покорность спящего народа.

***

Стоял декабрь, и сыпал снег —
Холодный, белый-белый…
А грусти не было – был смех
Над тем, что отболело,
Что отлегло и улеглось
Забытою кручиной…
Морщинкой спрятанная злость
Добавилась к морщинам…
Я знаю: время глушит боль,
Все памяти вверяя…
Твердеет на душе мозоль,
Ее предохраняя…
Не потому ль на склоне лет
Душа в тиши скучает,
Что, защищенная от бед,
Добра не замечает!?
Мне стало страшно и смешно:
Так, избегая боли,
К любви захлопнули окно
Кастраты поневоле!..

***
Войдя торопливо в мой дом из обломков
Отживших и окаменевших идей,
Открой в печке чувства тугую заслонку,
И веры поленьев подбрось поскорей.
И чиркнувши спичкой надежды нетленной,
К поленьям пахучим ее поднеси.
Любовью, горящей во мраке Вселенной,
Мне душу для жизни согрей и спаси!..

Мы – поезда и мы спешим куда-то
По рельсам, что проложены не нами.
Те рельсы – жизнь, и нету виноватых,
Что мы свой путь отмерили годами.

Нам повороты рельсов неизвестны,
Неведом тот, кто устремил их смело…
Мозг и душа пусты, в желудках тесно…
Мы – поезда: все знать не наше дело!

Мы – поезда, но где же машинисты?
Кто смеет управлять дистанционно?
Вот мы летим со скрежетом и свистом!..
Мы не инертны, мы – инерционны.

Летят года, как в поле полустанки,
И светофор нам зря стоянку клянчит.
Под насыпью – лишь пыльные останки
Тех поездов, что пронеслись здесь раньше.

Что ж, наш конец, конечно, очевиден:
Нам рано или поздно – под откос!..
Себя мы не умеем ненавидеть,
А полюбить?… Вопрос, вопрос, вопрос…

Вопросов тьма, но только мимо, мимо…
Глотает время мой стальной экспресс.
Ужели навсегда, непоправимо
Лишь этот бег и рельсо-шпальный крест?!

Где прячешься, ты, стрелочник-невежда?!
Скорее стрелки в бок повороти!
Сойти в тупик – вот смысл и вот надежда
Стать машинистом Своего Пути.

Ночь опустила звездный свой полог
На человечью, сонную обитель,
И, снов людских надменный повелитель,
Луна сияла. А звериный лог
Скрывал во тьме решимость убивать:
Во имя жизни волчьей, серой стаи,
Клыки в оскале хищно обнажая,
Седой вожак охоту начинать
Велит волкам. И темною тропой
Уж мчатся волки, жадно озираясь,
Скорее жертву отыскать стараясь,
Чтоб утолить кровавый голод свой.
Не спите псы, хранящие стада!
Проснитесь, пастухи, вооружитесь!
Вступайте в бой… Но, право, берегитесь
Стать жадными к убийству навсегда.
Волк – хищник, да. Не нам его судить:
Ему убийство – средство к пропитанью.
Но человечье, гордое призванье
Не связано с желанием убить!