Василий Ковтун - Наедине с Драконом Лао. Стихи

© Василий Ковтун, 2018

ISBN 978-5-4493-9568-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предлагаемая вашему вниманию книга отнюдь не является попыткой поэтического перевода известного философско-эзотерического трактата основателя даосизма Лао-Цзы.

Это особая история.

До того, когда примерно два года назад я погрузился в чтение полного текста «Дао Дэ Цзин», мне были знакомы лишь наиболее популярные фразы из этого трактата, типа: «великий квадрат не имеет углов»; «как наверху, так и внизу»; «истина часто похожа на свою противоположность» и т. п. Даже они будоражили сознание своей глубиной и парадоксальностью. Прочитав же все восемьдесят один стих книги, я был шокирован, но и одновременно заинтересован: хотелось глубже разобраться и понять сокровенный смысл учения великого философа и духовного учителя. А это оказалось не просто.

Прежде всего, я столкнулся с многочисленностью переводов книги с древнекитайского языка, которого я не знаю, на русский язык. При том, что все переводчики имели перед собой один и тот же текст, и хоть смысл его от перевода к переводу, в сущности, не менялся, однако, форма изложения и даже фразы из текста сильно отличались друг от друга. Могу предположить, что в этом состоит особенность работы с иероглифическими текстами, где нет жёстко детерминированной азбуки букв, но есть толкование некоего образа, который и представляет собой каждый иероглиф или их определенное сочетание. В конечном счете, как известно, народы Востока отличаются от европейских народов, в частности, тем, что доминирующим полушарием головного мозга у них является правое, отвечающее за образное мышление, а у нас – левое, отвечающее за дискретную логику слов и знаков. И потому образ для человека Востока значит гораздо больше, чем для нас с вами, привыкших доверять более слову, а уж затем образу. К тому же речь идёт о древнекитайской философской традиции, образная система которой известна, в основном, только специалистам, к которым я себя отнести не могу.

Да, что говорить о нас с вами! Даже Конфуций, будучи современником и соплеменником Лао-Цзы, был поражён глубиной и парадоксальностью мышления мудрого старца. После встречи с ним Конфуций сказал своим ученикам, что Лао-Цзы – Дракон, потому что, как нельзя объяснить природными законами способность драконов летать, так нельзя объяснить законами логики, как Лао-Цзы силой мысли постигает самую суть вещей.

Как ученый, более десяти лет проработавший в различных научных учреждениях, я мог, разумеется, пойти классическим путем научного исследования. То есть погрузиться в исследование древнекитайской философии, картины мира даосизма и т. п. Но не этого мне хотелось.

Мне хотелось понять, что может сообщить Лао-Цзы спустя более, чем 2500 лет, прошедших с момента написания «Книги о Дао и Дэ» (так переводится «Дао Дэ Цзин»), нам, людям двадцать первого века. Ибо любая из мировых религий или философских доктрин, в своей сущности, несет послание человечеству, не ограниченное какими-либо временными рамками. Остальное – мифологема, внешняя форма, максимально доступная для современников в эпоху написания текста. Сегодня её можно отвергать или принимать, но суть от этого не меняется. И не важно, на скольких скрижалях (и на скрижалях ли?) были начертаны божественные законы – важнее соблюдать эти законы, независимо от формы их передачи.

Итак, мне очень хотелось познакомиться с Лао-Цзы и его посланием, по возможности, напрямую, без посредников.

Избрав в качестве первоисточника перевод «Дао Дэ Цзин», выполненный Ян Хин-шуном, я стал вчитываться в текст каждого стиха и размышлять над ним. Сперва это мало помогало. Тем более, что размышления мудреца порой написаны, так сказать, с «обратной перспективой». Иными словами, пройдя свой путь к Дао, мудрец размышляет над ним, как бы оглядываясь назад. И с этой позиции «совершенномудрого» многое выглядит, в самом деле, иначе. Однако, постепенно, чем больше я размышлял, тем глубже раскрывался передо мной смысл сказанного. Мое понимание стало оформляться в стихотворную форму, которая сначала, действительно, напоминала некоторый вариант стихотворного перевода, но в дальнейшем стала приобретать некоторое самостоятельное звучание, связанное по смыслу с первоисточником, но не более. Иногда эти стихи появлялись на фоне какой-то немудреной мелодии, иногда – нет. При этом образный ряд моих стихов вполне соответствовал моей картине мира, моему собственному духовному опыту, моей эмоциональной реакции. Да, наверное, иначе и быть не могло. Я думаю, читатель сам увидит этапы этого «погружения», прочитав книгу.