Марина Зайцева (Гольберг) - …И блаженный вдохновенья миг

Он знаками словес
И кривописью строчек.
И нов ещё он весь —
И независим очень.

Сегодня художница-лето
В своих ты капризах вольна —
Оттенками серого цвета
Палитра сезона полна.

Свинцовая даль океана —
И в тон ему небо вполне.
И хмарь, и дожди, и туманы —
На каждом твоём полотне.

И в солнце утративши веру,
Здесь птицы почти не поют.
И блёклая зелень на сером —
Вполне экспрессивный этюд.

Причуды твоей не постигну.
Средь скучных бесцветных
пространств
Сама незамеченной сгину,
От серого мира устав.

Жёлтый лист
парит на вираже.
Золотой
разлит в пространстве
свет.
Сколько их описано уже —
Наступившей осени
примет…
Словно
табуны коней,
в аллюр,
Мчатся в хмуром небе облака.
На застывшей луже —
кракелюр:
Проба
озорного каблука.
Осень…
Тема,
пусть как мир,
стара —
Тиком
на виске
забьётся нерв…
Слов знакомых
вечная игра.
Но
случится, может быть,
шедевр.

Всё томлюсь.
Стремлюсь постигнуть
назначение звезды.
В небеса хочу
воздвигнуть
лестницу я
для ходьбы.
Для ходьбы —
нет, – для ползьбы,
для наверхвползательства,
до загадочной звезды
до-для прикасательства.
Ну и что,
что доберусь?
Ну и что,
что прикоснусь?
Ведь звезда
и есть звезда —
не про нашу суетность.
Говорю себе тогда:
«Да не лезь ты никуда!
И не ползай никуда.
Пусть себе
горит звезда.
Пусть сияет
в сумерках».

На крыльях бешеных романтики
Судьбу вздымая на дыбы,
Неслись в грядущее, как всадники,
О время расшибая лбы.

И нож, и пули настигали вас:
В боях, порой – из-за угла.
И навсегда озёра ваших глаз
Метель эпохи замела.

Вы были в помыслах прекрасные —
Хуле и лжи наперекор.
Но мойры – судии пристрастные —
Свой подписали приговор.

И романтизм ваш был блистателен —
Свободы обагрён огнём.
Мои наивные мечтатели, —
Вы все испепелились в нём.

Когда однажды
будешь ты готов
Принять меня на равных
как поэта, —
Поговорим
на языке цветов,
Росы,
стрекоз,
дыхания
и света.
Учитель строгий,
непреклонный мой,
И жрец великих
творческих святилищ,
Как крыл полёт
роднит тебя со мной —
Ты в глубине моих зрачков
прочти лишь!
Слов, что туманят смысл,
я не скажу.
Ресницы, дрогнув,
выдадут в смятенье,
Всё, чем живу,
чем трепетно дышу,
Полёты в небеса.
И с них паденье.

Ты был любимцем полстраны.
Стал – государев муж.
Пусть не за тот взялся ты гуж —
В том нет ничьей вины.

Планида, рок или судьба —
Как их ни назови —
Подстерегли тайком тебя
В смертельном визави.

Двоим стал тесен автобан.
Слетел с берёзы лист.
Россия… Власть… Успех… Обман…
И ты – идеалист.

Правителя (чужую роль?)
Как мог – сыграл актёр.
Пал занавес. Печаль и боль.
И неуместен спор…

Гомер, а вместе с ним Шекспир,
Пусть отдыхают всласть.
Чумной барак. Кровавый пир.
«Онлайн». Россия… Власть…

Котелково пуста голова.
Чуть коснись – и она зазвенит.
Не стыкуются в строчки слова.
Да и мысли не рвутся в зенит.

О бумага! Чудной матерьял.
Всё ты стерпишь —
Так было всегда.
Тебе всякий в ночи доверял
Откровенья свои без стыда.

На душе —
Как вселенский погром.
Так стерпи ты и нынче меня.
Что не вырубится топором —
Станет лёгкой добычей огня.

Дальше всё
от сует и зрелищ
И от всяческой мишуры.
Да куда ж вы,
Андрей Андреич, —
Ну в какие
Антимиры?!
С соловьём —
переделкинской птахой,
Повезло перезимовать.
И вдруг —
в Лету-реку с размаху!
Как прикажете
понимать?!
Жизнь —
не более чем метафора —
Эфемерней,
чем звука тень,
Эфемерней,
чем критская амфора,
В прах рассыплется —
чуть задень.
Вас помянет
Политехнический,
Дерзкий мальчик,
маститый поэт.
Гаснет бренности
свет электрический.
Загорается
Вечности Свет.