Георгий Скрипкин: Страницы лет перебирая

Пасха, пасха – светлый праздник.
День воскресшего Христа.
Прелесть праздничных соблазнов
Раздается неспроста.

За яичным изобильем
Пирамиды куличей.
Гору яиц били, били,
Сговорились на ничьей.

Ели сладкие кусочки
Причастившись чабрецом.
Хорошо б набраться мочи,
Чтоб не сгинуть под венцом.

Больно сдобные молодки
Угощают куличом.
Поцелуй хмельнее водки,
И не вспомнишь, что почем.

Разноцветные наряды,
Оголенные сердца.
Продолжайся светлый праздник
До счастливого конца.

Я наслаждаюсь звоном колокольным
И говорю друзьям – Христос воскресе
Я становлюсь простым и сердобольным,
А мне в ответ – Воистину воскресе.

Ласкает звон обиженных и сирых,
Вселяет звон решимость в души робких.
Когорту слабых наделяет силой,
Освобождает страждущих от рока.

И я готов нести частицу звона
Чужой судьбе, прикованной к постели.
Не убоюсь вычерпывать зловонье
Из ненасытной ненависти тела.

Куда ни глянь, глаза рвачей.
Куда ни кинь, одни хапуги.
Им дела нет до мелочей,
Они большой корысти слуги.

Им наплевать на зов страны.
У них нутро пропахло взяткой.
Они – отродье сатаны
И потому до денег падки.

Они плюют на долг и честь.
Они грешат под звон валюты.
Их грязных дел не перечесть.
Они страшней, чем ворог лютый.

Нас было четверо друзей из лона детства.
Была одна у нас мечта, одно наследство.
Мы не летали в облаках корыстных далей
И слишком денежного рабства не видали.

Мы восхищались полноводьем русской Волги
И оставляли берег детства ненадолго.
А окунувшись в ее медленные воды,
Мы не пытались клянчить у моря погоды.

И нам не грезилось, что есть другое счастье,
А то делилось нами на четыре части.
И расцветало наше преданное братство,
И мы готовы были за идею драться.

Но жизнь сложней, она разводит наши судьбы,
Пытает разум, оставаясь неподсудной.
Ломает символы бредовой перестройкой
И заливает мысли западным отстоем.

Из четырех остались вместе только двое,
Других смахнуло лихолетье наносное.
Ни велика ль цена издевок над страною?
А, может, было все не так, и не со мною?

Не нужно о смерти думать,
не стоит кончину ждать.
Смени гардероб раздумий
на мантию созидать.

Сверкни оживленным взглядом,
доверься благим мечтам.
Подбадривай тех, кто рядом,
не злобствуй на тех, кто там.

Иди за своей Жар-птицей,
делись озорным теплом.
Мечты нелегко добиться
в клоаке, кишащей злом.

И скорбь покорится силе,
взращенной твоим огнем.
И струнами станут жилы,
и песня украсит дом.

Рукой ласкаю твой портрет с цветком бегонии.
Тебе на фото столько лет, как мне сегодня.

Печалью тронуты глаза с налетом скорби.
Они пытаются сказать о страшном горе.

Я этот взгляд уже видал в далеком прошлом.
Тогда значенья не придал за всем хорошим.

И вот теперь молю судьбу – верни наследство.
Махры сознанья тереблю, впадаю в детство.

Но только памятью своей беду не смоешь.
И недосмотр минувших дней уж не замолишь.

Прости меня за ту печаль и невниманье.
Я рад бы заново начать со словом «мама».

Приветствую парк развлечений
И там окунаюсь в радость.
Приятных улыбок свеченье —
Задорного счастья кладезь.

Там риском питается воздух,
Там взрослость впадает в детство.
Там сердце колотит тревожно
От очень скромного действа.

От прелестей аттракционов
Там спрятаться невозможно.
И каждый себя чемпионом
Считает за взятую сложность.

Безлюдной улицей иду
и тишину глотаю.
Шепчу бессмыслицу в бреду,
но слов не понимаю.

Манят игривые огни
зашторенных окошек.
За ними люди не одни,
к ним льнут хотя бы кошки.

А я – изгой бреду в амбар
ночного одичанья.
Я трезвым разумом не стар,
но нет того звучанья.