Эльза Попова - Плата

Покоя память не дает. Не будет легкою душа
Где сердце сковывает лёд и отрекаются любя.
А уходя за поворот воспоминаний и надежд
Не остановишь тихий ход раскаяний прошедших лет.

Далекий песенный напев звучит небесной бирюзой,
Невольно сердце защемит, скатившись по щеке слезой.
Она не слушает речей. Переступив себя, поймешь:
Её не вытравить ничем и сладкой жизнью не зальешь.

Занозой в сердце будет ныть об отпущении грехов.
Так и придется с нею жить. Жестокой, дикой и святой.

В подножье гор лежит глухая пропасть.
Густые изумрудные леса
В серебряную дымку завернувшись,
От диска солнца спрятали глаза.

С усыпанных бутонами деревьев
Приносит ветер сладкий аромат.
Нарушить тишину он не посмеет,
А облака лавину обрамят.

Здесь духи гор ещё неукротимы.
Давно привыкли к прихотям людей.
Их очертанья еле уловимы
Над реками, в тени густых ветвей.

Мелькнула тень, вся в белом одеяньи —
Помощница верховного жреца.
Принёс себя он в жертву, по преданью
И этим остановлена война.

Искала долго, по горам бродила.
Нашла его в изломах древних скал…
Не долго думав, к пропасти ступила…
Но на вершине дух её восстал.

Пришедших с чёрствым сердцем – заневолит,
Захороводит, заключая в плен.
Не вырваться из временных угодий,
Не выбраться из каменистых стен.

Других гостей радушно повстречает
И будет неустанно помогать.
Красотами неспешно поражая,
Дары себе позволив выбирать.

Шального зверя на тропе отгонит,
Являясь – о беде предупредит.
Там небо опирается на кроны
И торопиться душам не велит.

Мятежность духа создавая
Ложился лепкою мазок.
В изломах гранями мерцает
Прообраз лермонтовских строк.

Заря, подобна сердолику
На склоне розовых холмов.
Повсюду солнечные блики
Из аметистов-лепестков.

Гигант, утративший спасенье,
Уставший от глухой тоски
И пребывающий в сомненьях
О верном выборе пути.

Напряжены лицо и мышцы.
Скользит жемчужная слеза.
На небе всполохи зарницы.
Покрыты горечью уста.

И в сочетанье воли, мощи,
Всезнанья – дьявольский искус.
Чем изваяние громоздче,
Тем тяжелей даётся груз.

Сидящий демон непокорен.
Печаль не злобна, а скорбнА.
От мира вешнего отторгнут.
Непроницаема стена.

Мятежный дух в гордыне замер.
Мир хрупок… Небо потерял…
Вокруг цветы – холодный камень,
А жизнь – магический кристалл.

Куда сейчас не бросишь взгляд – повсюду атомный распад.
Распались души и умы, союзы, страны и мечты.
Нам говорят, что: " Всё о'кей! Фон не превышен,
ты поверь!»
Но точит ярость изнутри, сметая всех – кто на пути.
Неощутима, не видна – той радиации стена.
Она ползёт, течет, летит, cминая мир – чтоб поглотить.
Цивилизация слаба… Здесь пир идёт – а там война.
Ей лень вникать в проблемы суть; бегом,
скорей и как-нибудь.
Попридержать не в силах фальшь. Остатки разума напрячь.

Средневековье не минУло. Не убавляет власти мрак.
Спускает к травле свою свору, давая неприметный знак.
И в этой пляске очумелой скрижали вовсе не в честИ,
А лай со спесью оголтелой всегда на привязи в сети.
Нет, ничего не ускользает от виртуальных монограмм.
Чума мгновенно поражает без антивирусных программ.
Здесь подведут к столбу позора, где приговор не отвратят.
Средневековие не ново… и книги вновь в огонь летят.

Листает пламя чьи-то мысли, чужие чувства, боль и страх.
Ожог страницами осмыслен, смиренно тлея впопыхах.
Сгорают письма одиночеств. Теперь их некому читать.
Разочарованность подстрочна, но лучше ничего не знать
О том, что почта временная способна истину черкнуть…
Ночные искры в небе тают, не раскрывая свою суть.
Покинут берег на рассвете вслед за луною кочевой.
Развеет пепел вольный ветер и следом смоет всё прибой.