Терентiй Травнiкъ - Семь дней по капле тишины. Стихотворения

Но почему-то не случилось
Того, к чему вела война,
И что-то в сердце сохранилось
От вкуса прежнего вина.

И что-то к сердцу прицепилось
От угасающей любви,
И спряталось, и затаилось,
Чтоб не нащупать, не найти…

Но только странное стеченье
И обстоятельств, и примет
Через твоей души мученья
Былое выведет на свет.

Всё изменяется, и время
Давно уж сделало своё:
Рябина раз в году краснеет,
И раз в году желтеет клён.

Нет, возвращаться, друг, не стоит
Туда, откуда уходить
Тебе придётся, и историй
Прошедшего не оживить.

Им будет лишь печаль наградой,
И это ясно наперёд,
Когда невольно где-то рядом
Частичка прошлого мелькнёт.

Но, как бы ни старалась спутать
Концы у времени беда,
Между секундной и минутной
Есть что-то большее всегда…

Мне помнится благое время,
Когда легко я узнавал
Природы ход и в это верил;
Когда с Покрова снег лежал;

Когда поля на Ерофея
Всё слышали, и видел лес,
И ветер холодами веял,
И никли долы с ним окрест.

Мне помнится благое время,
Когда с приходом дня Луки
С морозцем дули ветерки,
Силёнки жалкие жалея;

Когда слетались на Зиновья
Синички, щёглы, снегири
И ладно строили зимовье
В лучах негреющей зари;

Когда к Козьме-Демьяну первый
Ледок на лужицах лежал.
Все знаки понимал я верно,
Всё без ошибок толковал.

Так, ноябрями ждали наста —
Снежка сурового Ераста,
И крепок был тот тонкий наст:
Ераст такой – на всё горазд!

Мне время помнится благое,
Когда с Николы дня зима
Свои суровые права
Скрепляла первою пургою.

В Сочельник месяц тощий мёрз,
И звёзды с холода хрустели,
Глаза слезились, и от слёз
Краснели щёки и горели.

А под Ефимов, праздный день,
Пугала воями метель,
Но гнал метели Тимофей,
Гнал до Аксиньи вешней дней.

Я помню то благое время,
Когда по марту Евдокея
С пушинкой вербочку несла,
И знали все: весна пришла.

А следом в сроки потаёнцы
Всходили, и берёзов сок
Навстречу греющему солнцу
Со вкусом жизни всюду тёк.

Когда крапивницы летели
К Фоме апрельскому под свод,
То на Матрёновой неделе
Хвостом бивала щука лёд,

И распускалась медуница,
И вылетали с нор шмели.
Идёшь, бывало: всё искрится,
Всё просит силы у земли.

Я помню: к сроку Лизаветы
Все до одной сбывались меты
И на Николин тёплый день
Мир зрил цветущую сирень.

Светлел час от часу восток,
И гнула ржицу Феодосья,
Полями стрекотал изок
В тяжелых золотых колосьях.

Молю, Терентий, всяко вспомнить,
Дай мне от правды написать,
Как великрасна благодать,
Где сам Господь её исполнил.

Я помню то благое время,
Когда Самсон дожди водил
И на Макриду всякий берег
Кувшинок сказочность хранил;

Когда Сысой ступал росою
И бил в грома Илья Пророк
Так точно, что (сейчас не скрою)
Я с ним часы сверять бы смог.

Я помню, как медовым Спасом
Пчела последний свой взяток
Несла. И шла деревня плясом,
Коль с лета оставалось впрок.

Всё было в сроки, всё по делу —
От новолетья к Рождеству.
Так просто, искренне, умело
Душа стремилась к естеству.

Я помню то благое время,
Когда легко я узнавал
Природы ход, и жизнь сверял
Свою я с ним, и в это верил.

Да, было всё: и страхи, и сомненья,
И доверху пустые дележи, —
Но что-то верное я находил в движеньях
Идущей впереди меня души.

Она так шла, как помнила дорогу,
Так, словно знала, что в конце пути.
Я шёл за ней, я шёл с душою к Богу
И понимал, что должен я дойти.

Терял узду, менялись направленья,
Ломались копья и карандаши,
Но что-то верное мне виделось в движеньях
Идущей впереди меня души.

С душою всё, что выпадало, делал.
Куда она, туда и я за ней.
Вот так и шли мы, связанные телом,
Смиряясь перед участью своей.

Когда-то я нарисовал картину,
Что, как казалось мне, сомненья разрешит.
С тех пор дышу с надеждою я в спину
Идущей впереди меня души.