Гомер - Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского

Обращаясь к ней вновь, говорит Ахиллес, покоряясь: {215}

«Повеления ваши, богиня, к смирению нам!

Да, покорность полезнее, пламенный Гнев тот смиряет,

Кто покорен богам, – тот всегда и свободен, и прав!»

И, огромный свой меч, покорясь, в ножны он убирает,

С рукояти серебряной мощную руку отняв, {220}

Покоряясь Афины словам. Та возносится снова,

На Олимп, в дом небесного Дия, там чашу приняв.

Но не сдерживал слова Пелид быстроногий, суровый.

Про Атрида шипит, не стараясь обуздывать свист:

«Мех с вином, сукин сын, он дрожит, хуже шавки дворовой! {225}

Он боится в сраженье вставать перед войском, артист,

И пойти на засаду, сидеть меж ахеян под древом,

Никогда не дерзнёт, – страхом смерти трясётся, как лист.

Сто крат лучше по стану ахеян, направо, налево,

Грабить приз у того, кто ему прекословить решит. {230}

Пожиратель народа! Воистину, царь из нелепых;

Тот Атрид нанести смеет крайнюю мне из обид?

Говорю, – и великою клятвой зарок освящённый, —

Этим скиптром клянусь, что ветвей и листов не растит,

И не пустит; от корня в высоких горах отсечённый, {235}

Вновь не вырастет! Листья придёт золотые ковать

Благородный кузнец, – и, мужами ахеян почтённый,

Держат судьи в руках, стражи, Дия что могут позвать!

Скиптр тебе пред ахейцами будет свидетелем взвешен, —

Будет время, – ахеян сыны Ахиллеса призвать {240}

Пожелают. Ты будешь бессилен, крушась, безутешен,

Помощь дать всей толпе, когда Гектор, убийца большой,

Свергнет в прах их; душой ты своей истерзаешься, бешен,

Что ахейца храбрейшего так обесславил душой!»

Так промолвил Пелид, и свой скиптр бросил прямо на землю, {245}

Золотыми гвоздями блеснувший. К царям царь ушёл,

Но Атрид там свирепствовал, сидя. Тут Нестор поднялся,

Громогласный оратор пилосский; к царям молодым

Обратился с речами, – из уст вещих мёд разливался.

Современников два поколенья уже, словно дым, {250}

Скрылись, некогда жившие с ним, и с землёй распрощались;

В пышном Пилосе третье уж племя царь правит седым.

Благомыслия полон, советует им и вещает:

«Боги! Многая скорбь на ахеян находит совсем!

О! Ликует Приам, и Приамовых чад угощает, {255}

И безмерно возвысится духом народ Трои всей,

Вдруг услышав, что вы воздвигаете распрю! За что же?

Меж данайцами первые в сходах, и силе своей,

Покоритесь, могучие! Оба меня вы моложе, —

Я уж раньше видал знаменитейших вас воевод, {260}

И в беседы вступал я; и мной не гнушались, похоже!

Нет, подобных мужей не видал, не один прошёл год, —

Пирифой и Дриас, воеводы мужей бесподобных,

Полифем богохульник, Кеней, и Эксадий, их род,

И рожденный Эгеем Тесей, сам бессмертным подобный! {265}

Вот герои могучие, слава сынов, мощный род!

И могучи они, и с могучими бились все злобно,

С гор детьми воевали, сражали злым боем народ.

В дружбе я с ними был, бросив Пилос младым не навечно.

Всюду звали меня; я ходил вместе с ними в поход, {270}

Там, по силам моим, подвизался; но им не перечил,

Состязаться не смел, да и кто из вас смог бы в бою?

Но они принимали совет мой, и слушали речи.

Постарайтесь послушать советов моих, что даю!

О, верховный владыка, ты, как ни могуч, не лишай же {275}

Прав героя, ведь деву ахейцы по праву дают!

Ты, Пелид, воздержись, гордый, с грязью царя не мешая, —

Честь подобную ныне ему все по праву трубят;

Базилевс-скиптроносец, и Зевс сам его возвышает!

Славен мужеством ты; родила мать-богиня тебя, {280}

Но сильнейший здесь он, всех народов один повелитель.

Царь Атрид, смири сердце, тебя умоляю, любя!

Ахиллеса гнев ты извини, он сильнейший воитель,

И ахейцам оплот в истребительной брани всегда!»

Отвечал так ему Агамемнон, мужей повелитель: {285}

«Справедливо ты всё и разумно вещаешь, когда

Человек этот, видишь, всех выше нас хочет почтенья,

И начальствовать всеми, господствовать в рати, о, да!

И указывать всем. Покоряться мне нет намеренья!

Он считает, что храбрость ему от богов дар небес, {290}

Позволяя в лицо прямо мне говорить оскорбленья!»

Покраснев, отвечает подобный богам Ахиллес:

«Робким, слабым меня вы по праву бы все называли, —

Как во всём, что ни скажешь, тебе угождал бы, балбес!

Требуй то же с других, неразумный властитель; едва ли {295}

Мне прикажешь, – я слушать тебя не намерен совсем!

Я и слово другое скажу, заруби на скрижалях, —

За пленённую деву оружье поднять? Нет проблем!

Не вступлю, ни с тобой, и ни с кем; отымайте, что дали!