Анатолий Музис - СТИХИ. БАЛЛАДА О БАМе

Было время, в первый миг разлуки,
Я не мог унять в себе огня.
Голос твой, глаза твои и руки
Были всюду около меня.
По буграм и черным косогорам
Шли тогда мы на смертельный бой.
Думал я, что скоро, очень скоро
Мы опять увидимся с тобой.
Нет, не дни, а месяцы и годы
Свидеться с тобой мы не смогли.
Надо мной кружили самолеты,
Вырывая клочья из земли.
Сны ушли, мечты залило кровью,
Чувства были отданы борьбе.
На снегах кровавых Подмосковья
Я боялся думать о тебе.
Я боялся мысли, что с тобою,
Также как другие не смогу
В напряженную минуту боя
Распластаться мертвым на снегу.
Было время… Яростью гонимы,
Мы забыли, милые, о вас.
Пули мчались, пролетая мимо,
Пули мчались, попадая в нас.
И однажды, что солдату надо,
Под свистящий минометный вой,
На грузовике из под снарядов
Увезли меня с передовой.
Помню ночь… Плечо… Осколок стали,
Нож врача, шершавые бинты.
Надо мной сиделки наклонялись,
Мне тогда казалось – это ты.
Но откинув милые виденья,
Полный недоверия к судьбе,
Даже в светлый час выздоровленья
Я боялся думать о тебе.
Шла война и надо было драться,
Время встреч пока что не пришло.
Это значит – надо возвращаться,
Как бы ни казалось тяжело.
Было время… Мы не знали сами,
Что по утру ожидает нас.
Фронтовыми гиблыми местами
Не пришлось ходить мне в этот раз.
Пули, холод, мокрые землянки
Позади. В ноябрьскую муть
На забытом богом полустанке
Я окончил свой военный путь.
Вышел ночью, звезды не блистали,
Было неприветливо кругом.
Сторожа дорогу показали,
Я пошел отыскивать свой дом.
Отыскал… Ступени тихо скрипнув
Замерли. Я стал стучать.
– Кто там?
– Я!..
– Кто?
– Толя!
Вскрикнув, за дверьми засуетилась мать.
Отворила, бросилась на шею,
Засветила в лампе огонек.
– Что с тобой такое?
– Что?… Болею…
– Ты надолго?…
– Насовсем.
И слег.
Дни не шли, казалось, а летели.
Много дней, нет и не дней, недель
Я в бреду метался на постели.
Шли дожди, потом пришла метель.
Замели снега и каждый вечер
Ветер яростно гудел в трубе.
Я лежал, мечтал о нашей встрече
И боялся думать о тебе.
Слишком много было пережито.
Время лечит раны и любовь.
Я боялся – может инвалида
Не захочешь ты увидеть вновь?

Но теперь развеяны сомненья.
Понял я – страдая и любя,
В дни сражений, дни выздоровленья
Я везде обманывал себя.
В дни мучений, дни больших страданий,
Дни в бреду, похожие на ночь,
Это ты мне исцеляла раны,
Это ты являлась мне помочь.
И теперь, насколько жив я буду,
Пронесу я истину в себе:
– Где бы ни был я, везде и всюду
Я все время думал о тебе!

Через кольцо блокады,
Из под бомбового удара
Вырвалась из Ленинграда
Девочка чья-то – Тамара.
Волны зелеными клочьями
Бились о борт с размаха,
В глазах затаенными точками
Застыли искорки страха.

Девочка, что она знает?
– Как в Ленинграде?..
– Спокойно.
Только еще стреляют
По городу из дальнобойных…
Голову вверх не поднимут
К синему небосводу,
Кто не прошел сквозь зиму
Сорок второго года.
Но тот, кто в неясной удаче
Прошел сквозь блокады и войны,
Тот знает, что это значит —
Не детская фраза: – Спокойно…
И мы из под смерти вышли
И в часть свою возвращались,
Не потому ли всех ближе
Девочка нам показалась.
Ближе родной подруги,
Ближе родного брата.
Я посмотрел на руки,
Они в кулаки были сжаты.
Дети, страдают дети.
Но ничего, Тамара,
Мы за тебя ответим
Трижды тройным ударом.
Волны в неистовой пляске
Бились о борт с размаха.
Мы поделили с ней братски
Воблу нашу и сахар.
Мы обещали ей четко:
– Наша возьмет на поверку.
Слышишь? Тонны взрывчатки
Землю подымают кверху.
Слышишь? Гремят салюты.
Это тебе, Тамара,
Привет посылают оттуда
Ленинградские коммунары.

Передний край!
Огонь грызет железо!
Земля гудит и гулкие столбы
За поредевшим погоревшим лесом
Ее вздымают на дыбы!
Сосна горит, как свечка,
И жилкой бьется затаенный страх.
И втоптанные в землю человечки
Как крестики-пометки на листах
Двухверстных карт,
раскинувшись застыли…
Сознанье возвращалось к нам рывками
И мы, облизывая губы,
Хрипели и ругались матом…
А нас несли вперед ногами,
Как носят трупы,
И клали рядом…
И мы лежали в этот мутный час
И не мечтали о другой постели.
Мы ни о чем мечтать не смели,
Хотя для нас
Война окончилась!
Все кончилось: промокшие траншеи,
Ночь черной буркой,
Проблески зари…
И шея,
Истерзанная пальцами хирурга,
Измученная болью изнутри.
Все кончилось! Потом,
Как говорят,
Солдат вернулся в отчий дом.
Меня не будят по ночам ракеты
И все же мне не спится по ночам.
По радио, по карте, из газеты
Я узнаю, что делается т а м.
Был Сталинград, и Курск, и Киев,
И показалась прусская земля…
По ней теперь идут другие…
Кто скажет: – Почему не я?
Я сам скажу, я знаю лучше,
– Пеший конному не попутчик!