Ольга Хольман - Точка над О

Покосившийся дом,
Руки в венах и ложку-то держат с трудом,
Плечи тянут к земле и глаза чуть глядят,
И больные сердца ничего не хотят.

Только память услужливо крутит кино,
Не забылось, не стёрлось в уме ничего:
Ни война, ни разруха, ни годы работ,
Ни любовь, за которой бежали вперёд…

Дом стоял полной чашей, родила земля,
Да казалась такою сплочённой семья!
Но сменяются листья, уходят года,
И птенцы из гнезда улетают всегда.

Дети съехали в город – и канули в нём,
А родители в хатке стареют вдвоём,
Покрываясь узорной резьбою морщин:
Не вернётся ли дочь? Не приедет ли сын?
Словно два недолюбленных преданных пса,
У дороги стоят. Но молчат небеса.
И однажды, скрываясь от страшной тоски,
Взялись за руки брошенные старики,
Побрели прочь от дома – давно не гнезда —
К устью синей реки, да песчаным холмам.

Ветер шёпот крадет: «На внучат бы взглянуть…»
Старики завершают свой жизненный путь.

Засыпай, мой малыш. Вот тебе молоко,
Крепче чашку держи шестипалой рукой.
Раньше, помнится, деток кормили грудным,
А сейчас – синтетическим стали, простым.
Витамины росли не в коробках тогда,
И была не химическою еда,
И вода не в бутылках текла, а в реке,
И от солнышка прятались люди в теньке…
А теперь-то ни тени, ни солнышка нет:
Через тучи не ходит ласковый свет,
Тучи с ветром приносят урановый дождь.

Мой сыночек, когда-нибудь ты поймёшь,
Может, даже простишь – или внуки простят…

Но здоровых – своих – уже не родят.

Люблю тебя – светло и чисто,
Нежнее в мире чувства нет.

Земной клубок мотает быстро
Нить шерстяную наших лет,
Сплетает судьбами так плотно,
Как будто вяжет тёплый шарф.

С тобой легко и беззаботно.
Ты спишь, к груди меня прижав.

Топишь в сердце, как в печке, лёд.
Ни назад тебе, ни вперёд:
Вроде как не одна, а с ним,
Но тесно, вам тесно двоим.

Ты ему – и сестра, и мать,
А женою тебе не стать.
Нет, женою тебе не быть:
По течению, видно, плыть,
Суждено до скончания лет.

Крошишь в пальцах надежды свет,
Душишь в лёгких печальный вздох:
«Может, он и не так уж плох?
Может, капельку потерпеть?»
Только прожита жизнь на треть,
А назад уже не свернуть,
И не станет упруже грудь,
И не станет стройнее стан.
Истирает черты туман —
Время жадно молодость жрёт,
А тебе – ни назад, ни вперёд.

А тебе – ни вперёд, ни назад,
Не отец он тебе и не брат.
Поздно клеить, но страшно рвать.

Ты решаешь ещё подождать.

Птица белая, птица славная,
Кто ж тебе так поранил крыло?
Кровоточит обида давняя,
Солью жжётся проклятое зло,
И летать не по силам – не можется.
…Да как только рука поднялась?!

Тебе нечего больше тревожиться,
От людских укрываясь от глаз:
Помогу тебе – как под силу мне,
Сердцу, верно, не запретишь.
Ты доверься мне, птица милая,
Ты доверься мне – и взлетишь.

Душу выскребли кошки дочиста,
Ох, того и гляди, порвут!

Одеялом легло одиночество
И бессонница тут как тут:
Корчит рожи, глумится и бесится,
На клочки разрывает ночь.
Не повесить и не повеситься, —
Нет, не выманить гадину прочь:
Я в плену у неё, я в заложницах.

Вот: насмешливым взмахом руки
Под глазами моими – художница! —
Вырисовывает круги.

Немного ревнует к жёнам, что были «до»,
Колечко рисует ручкой на безымянном
И замолкает, сделав глоток бордо:
Мыслей смутившись, прячет их по карманам.

Казалось бы: той, кого не застать врасплох,
Той, чья естественность стала почти что притчей,
Нужно всего-то сделать глубокий вдох,
Да и задать заветный вопрос девичий!

Но – ждёт у окна, прислонившись к прохладе лбом,
Шлёт СМС-поцелуи, чтобы при встрече
Вновь промолчать —
Мол, пускай «своим чередом».

…А в голове тренирует свое красноречие.

Жую минуты. Вечер тянет в ночь.
Вся из себя, наедине с ноутбуком,
Нырнула в мысли:
Как себе помочь
И как помочь единственному другу?