Юрий Годованец - Немного слов. Книга Первая

Долбил престранные пространства я,
прокладывая сквозь тела
стихов пространственные странствия
за правдой тварного тепла.
Нашёл я вешние проталины,
жар в снежных залежах нашёл
и вышил золотом на талии
знамения зелёный шёлк.

Звезда маячила вдали,
Освещая местность!
Мы слишком близко подошли:
Дальше – неизвестность.
Пучины острые лучи
Ножницами режут.
Что есть мочи замолчи!
Сердечный слышишь скрежет?
Блаженство нужно нам терпеть,
Терпкое, всё чаще:
Живёт внутри звезда теперь —
Общая – как чаша.

Певчие тоже бывают/Способны на страсти/
И попадаются – с песнями – /В ловчую сеть!

Сокол любви угнездился/На правом запястье,
Аист неистово хочет/Ему угодить…

Жизнь – неизвестно – /Поэзия или молитва?
Но воздаётся – /По вере святой и любви.

Грех ненавидеть свой – /Есть ежедневная битва!
Для рубки лозы/Уж подброшен вилок наш – лови!

Может быть, с Господом встречусь – глазами,
В синее небо всё время гляжу.

Богобоязни – учили, а сами
Уж между нас проложили межу.

Без – ничему не могу научиться,
Без – ничего не хочу понимать!

Бог – не ягнёнок, не рыба, не птица —
Гиря, что тянет на небо меня.

Молодые губы ищут молочай,
мухоморы в пищу, волчьи ягоды.
На сухом пайке отсырела, чай?
Отощала папороть без купельной пахоты?

Дух давно в пехоте на Святой земле,
а земля Святая – прямо под ногами
в огороде, в роще, в городе, в селе —
бродит по колено в птичьем гаме.

Шли на взвешиванье, вещие,
под предлогом медосмотра
вещи были все подвешены,
доразорвана аорта,
что сама теперь не эта
и уже совсем не та!
От крыловского квартета
не осталось и следа…
Вместе незачем садиться,
да и некому играть.
Лишь проходит заграница —
по границам – через пядь.

Когда, возвращаясь с обочин,
Душа озаряла жильё,
Как шла тебе чистая почта —
Любви лицевое шитьё.

Я был и сестрою, и братом,
И мачо, и друг, и жиган.
Ложились и думали рядом,
И образ бельё обжигал.

Зачем я поймал полнолунье
На старом своём Маяке?
Юродивый и полоумный,
Сварился в твоём молоке

И вышел и сильным, и новым
И, дал мне Господь, молодым!
И стал разведённым и вдовым,
Женатым и холостым.

Ты – нет, чтоб сидеть одесную
Тихоней тишайших тихонь —
Открыла заслонку печную
И бросила песни в огонь.

Пойду подержусь за каштаны,
Которые вечно горят,
В предчувствии чувственной тайны
Огня обретённых утрат.

И это – не ветка сирени,
А пекла могильный букет!
В четвёртое есть измеренье
Лазейка, а выхода – нет.

Под сенью светотени я
Храню нетварные ранения.

Потери и приобретения
Не образуют уравнения.

Ваяние близости достигается
безжалостным удалением:
лоскутных страхов, смутной
тоски, животной тревоги,
припадков уныния, очагов
гордыни, ложных образов
жизни, горчичников стыда,
показаний счётчика жадности,
бинтов от хитрости, плюмажей
престижа, ценников зависти —
стопка дерзко согретых
на сердце контакта монет
всё время упрямо растёт,
а почему-то не падает…

Колокол около храма
Кол забивает до пят.
Тьма математики, мама,
Лопаясь, числа кипят.