Михаил Ромм - Скульптура сна

Никто не любит, всё надоело,
Жизнь затянулась.
И мы ещё не понимаем,
Что это – юность.

Игрушки дарим нашим детям,
Самим хотелось…
И мы ещё не понимаем,
Что это – зрелость.

Всё наполняется значеньем,
Любая малость,
И мы ещё не понимаем,
Что это – старость.

И мы хотим назад вернуться,
скребём руками.
И мы ещё не понимаем:
над нами – камень.

Возможно, что наше зренье
Меняет для нас местами
Не только вектор пространства,
Но свет меняет на тьму.
И свет этот нам не виден,
Скользит между нас тенями,
А мы, как звезды галактик,
Притягиваемся к нему.

Мы двигаемся в тоннелях,
Тоннели властны над нами,
А кажется, что «на воздух»
Решили на выходных,
Но Бог – это просто мальчик,
Играющий с пузырями,
А чёрные нити мрака —
Блики от стенок их.

В немыслимом измереньи,
В какой-то гигантской ванне
Вершатся взрывы сверхновых
И буквы в моей строке.
Все мысли, и все победы,
И весь наш Мир несказанный —
Возможно, всё это блики —
Блики на потолке.

Наверное, это какая-то химия —
Слышнее цвета в тишине;
И я к пустякам обращаюсь по имени,
Как кролик в волшебной стране.

Реальность дрожит за дверями незрячими —
Накопленная слеза,
И тянут ко мне свои шеи ребячии —
Заметные вдруг чудеса.

Вот контуры входов вокруг зажигаются,
И кто-то кричит за спиной.
Нора моя только ещё начинается:
– Алиса, за мной!

Проложив дорогу в ложной памяти
Сложной лентой лопастей,
В хрупком розовом пергаменте
Сладких девичьих затей.

Вызнав, выпрыгнув и выстрелив,
Хохот, сложенный в рукав,
Постигая нежность и прилив,
В ткани ласковой упав.

Исподволь в спиральном куполе
Голубями в глубину,
Представленье – клоун, труппа ли,
Пали в лунную волну.

Что верно, не должно быть сказано.
В глазах у девы – крик царя;
Обломки над пустыней разума
В неясном зареве парят.

Лицом на жёлтой фотографии
Проявится углами след,
Ручьями точной каллиграфии
Несостоявшихся комет.

И чёрный холст прозрачной сферою,
Истыканный песками звёзд,
Совьётся в купол люциферовый
Надежд и ласковых угроз.

Тёплой утренней постелью,
Нежной мякотью небес,
Щёк румяных карамелью,
Радужной страной чудес

Манит жизнь – беспечной рыбой
Окунуться в свой поток.
Разве можно сделать выбор?
Кто-то может – я не смог.

Плотный облак полушарий,
Лупа лунных куполов —
Влип, как бабочка в гербарий,
Благодушный богослов.

Ранит лакомку расплата,
Робости не побороть.
Лупит лопастью лопата,
Разрывает ямы плоть.

Прячут скрипки музыканты,
И хрусталь погас,
Кончен бал, и вот куранты
Бьют
Двенадцать
Раз.

Шорох нити в руках. Пред воздушным змеем
В бриллиантовых каплях дороги мрака
Голова болит, и сознанье тлеет
И скулит, как раненая собака.

Так давно срастаешься с этой болью —
Только руки дрожат, когда держишь Космос.
Как росток, покидаю теперь юдоль я,
Раздвигая собою пространства косность.

Тяжело внутри, но ведь нету веса
У души, и она наверху трепещет —
Натянула нить, бьёт органной мессой,
Прямо в небо бьёт, в дома и вещи.

И с тобой сегодня мы будем рядом —
Нас связала вместе мостом железным
Не любовь, не секс – просто встреча взглядов,
Встреча взглядов над голой бездной.

Волан летит, летит волан,
Звенит в руке ракетка,
Ты девочка, я – мальчуган.
Волан застрял на ветке.

Сбивая яблоневый цвет,
Он падает к нам в рук.
А сада нет, и мира нет —
Вокруг умолкли звуки.

Волан летит, и ветра смех
Его не догоняет.
Ты прыгаешь – и юбка вверх.
А я волан роняю.

Предчувствие, предвосхищенье:
Пчела в цветке.
Легко мелькающую тень я
Дарю руке.

Так остро, живо, интересно
Возвращено,
И лесть влюблённых слышать лестно,
Как пить вино.