Вадим Ферзь - За пределами вселенной. Поэмы

Ну, вот заботы в дом вошли:
Ребёнок родился»! И Анна
Так счастлива! И холод мглы
Растаял постепенно в странной
Её душе. Ни днём, ни ночью
Анюта отдохнуть не хочет,
Ребёночка то пеленает,
То кормит. Больше никого
Она уже не замечает,
Её одна лишь утешает
Мысль, что ребёнок – от НЕГО.
Ты, Анна, зря о нем вздыхаешь,
Еще ты, милая, не знаешь,
Какую жизнь он на земле
Ведёт; и зло в его дyше
Чернеет, и греха огонь
Вместо крови течет по жилам,
А вместо сердца – скорпион;
Имеет магнетизма силу
Иван – в себя влюбляет он
Девиц, что после не одна
Грустит о нём, и вянет-вянет
Вот так же само, как и Анна.
И мучаются, как она!
Забыла, Анна, ты свой стыд!
Ты за один его лишь вид
Отдать, готова всё, мой свет!
Но у него к тебе чувств нет,
А ты себе одно твердишь:
«Жизнь без него – уже не жизнь!»

Девчонки! Глупые созданья!
Как вы наивны и просты.
Где? Где есть совестью чисты
Мужья? От вашего ж незнанья
На плод ваш падает страданье
Грядущих дней. О боже! Вы
Все верите в любовь до гроба,
И ловите блеск синевы
Глазами. Но, срывая пломбу
Невинности, вас обмануть
Они успели. Слишком рано
Свернули вы на ложный путь!
Подобны все они Ивану.

Прошло два года. Снова осень
Идёт с туманами. Я очень
Пору осеннюю люблю,
Люблю небес седую мглу,
Люблю, когда листвы метель
Кружится, взгляды привлекая,
И стелет мягкую постель.
Прекрасна осень – повторяю!
Но вот стал воздух холодать,
Октябрь успел как раз настать,
Пришла беда: у Анны мать —
Екатерина захворала,
Болезнь к постели приковала.
О! Анна так тогда рыдала!
Отец уже слёз вылил море.
Теперь держи, что жизнь дала,
Слезами не поможешь горю.
И вскоре Богу отдала
Её мать душу в воскресенье
Днём. О! Какое потрясенье
Стряслось! Одна беда идёт
И целых восемь за собою
Ведёт – и жуткий хоровод
Кружится над твоей душою!
Беда с кометою шальною
Сходна: есть y кометы хвост,
Ну а беда несёт с собою
Потери. Не даёт покоя.

Вот месяц пролетел с тех пор,
Когда отец и Анна потеряли
Екатерину. Золотую шапку гор
Беспечные лучи востока озаряли,
Над горизонтом солнце поднималось.
Шла Анна вдоль реки, как море,
В её душе штормила мысль о том,
Что всё хорошее ушло, а горе
Вошло, как будто гость незваный в дом —
И стало всё темно и грустно в нём.
И смотрит пристально она в туман,
И силуэт какой-то показался
Ей возле ивы. Боже! То – Иван!
Зовёт его: «Иван!». Но он остался
Стоять на месте и не отзывался.
И постепенно, как прозрачный дым,
Тот призрак злой и мрачный растворился.
В смятенье Анна! И дыханьем ледяным
Сковал её мгновенный холод. Отразился
В её зеркальной памяти тот образ,
Но был не злой совсем он. Был он добрый.

В одном селе, что километров двадцать
Находится от деревушки N,
(В которой начал мой рассказ рождаться)
Стал обитать злодей, виновник перемен,
Что здесь произошли: народ скрываться
В своих домах стал. Ночью – не пройти!
Он всех ограбит на своём пути,
Или прибьёт! Нанёс вор всем урона!
Искали представители закона
Его так долго! Поиски напрасны!
Исчез куда-то он. Всем стало страшно!
С тех давних пор сюда издалека
Не доплывают даже облака
По голубому своду! Буйный ветер
Лететь не хочет. А в румяный вечер,
Когда расплавится, как сталь, закат,
Всё мимо этого села скользят
Его лучи. И потому в нём так темно.
Никто в него не заходил. Оно
Среди дубрав – как чумное пятно!

Зима настала! Валит снег
Густыми ватными клочками,
Ложится на поля коврами.
Когда проглянет солнца свет —
Вмиг снег алмазными огнями
Зажжется. Громко в снежки дети,
Играют, солнышко им светит!
Какую радость принесла
Зима, но тут, же отняла
Её у одного отца.
Всё ходит, плачет без конца:
Пропала Анна! Где она?
Где?! Где?! Под вечер тёмно-синий
Ушла куда-то. Лишь луна
Всё видела и свет, как иней
Серебряный везде бросала.
Пропала Аннушка! Пропала!
Что делать? В девятнадцать лет
На сердце ей потери след
Судьба оставила ножом,
И диким обожгла огнём.
Отец, как туча, мрачный был,
На части сердце разрывалось.
В милицию он поспешил,
Чтобы немедленно искали,
Но не надеялся уже
Ни на кого. В его душе
Плохих предчувствий целый ряд
Проходит, ледяным дыханьем
Внутри всё сковывая. Яд
Разлился в венах, всё об Анне
Напоминая каждый раз.
О! Описать его страданье
Никто не смог бы в этот час!