Алексей Камратов - Любовь моя – Россия! Стихи и песни

С ветром печка гукала,
хрипя,
называя куколкой
тебя.
Я хочу нейтральным быть,
не раб.
Карты не игральные,
в них – крап.
Я люблю по правилам,
без лжи.
Сколько чувств отравлено
во ржи,
сколько слов испачкано?
Я – пас.
Ухажёры пачками —
не фарс.
Я молчу. Мы заняты
кто чем.
Нам палатка в зАмяти —
ковчег,
Ветры в трубы-кратеры
поют,
Третий день характеры —
в бою,
третий день сражаемся —
молчим…
И не плачь, пожалуйста,
в ночи
пусть играет нервами
гроза.
Да и ты – не первая
краса.
Взглядом не упрашивай.
Ах, ах!
Не люблю ухаживать
в горах.
Горы дружбу чествуют,
как храм.
Верен я, по честному,
горам.

Загрустили звёзды на ветру —
Холодно им там и одиноко.
Я сегодня к милой не приду
в теплоту, за шторку спящих окон.
Сквозь мороз, ушедших в лету зим
тёплых отношений и событий,
я прошёл. Да, был неотразим
в сумерках растаявшего быта.
Поплутав словами невпопад,
поиграв с любовью на пределе,
понял – кто-то третий виноват
в нашем греховодном беспределе.
Не виню её, она права —
Приговор Любовь нам объявила:
«В поле жизни скошена трава,
в стог упав у третьего на вилах».

(из книги «Бесы-кони»)
Летят бесы – кони
в расплавленном мраке.
Метели погоня
гудит в буераке,
и в небе, и в поле…
И посвист в придачу.
А свадьба в запое
запойно судачит:
– Вот, надо же, ведьма,
сбежала по стуже.
Жених-то, глянь. Э, тьма!
Кому теперь нужен?
– А кто тот разбойник,
промчавшийся вихрем?
– Не наш. С маслобойни.
– Механик что ль ихний?
Красивый! Но чокнут.
– Да, что-то нечисто.
Кажись, что девчонку
попутал нечистый.

А двое не слышат.
Их кони летели.
Любовь – это выше
и слов, и метели.
Впиваются губы,
сливаются реки…
Шла ночка на убыль,
а счастье – навеки.

В избе – пересуды:
похищена зорька,
не бьется посуда,
не слышится – «горько!»
Жених не таковский —
смеется: «Бывает!»
не бьется посуда,
не слышится – «горько!»
Жених не таковский —
смеется: «Бывает!»
Бутылку «Московской»
один допивает.
Рукою поправив
сатиновый ворот,
встает.
– Кто отравит
мне свадьбу?!
Кто ворог?!
Что стонете, бабы?
Права молодуха.
Не жизнь ей была бы,
а плен и разруха.
Гуляйте все! Пейте!
И будьте довольны,
ядри вас в копейки,
друзей малахольных.
И вышел из комнат,
протезом не всхлипнув.
Под сердцем – осколок
за ногу из липы.

Я – пулей. Я – следом —
частичкой подмоги.
Луна мертвым светом
скатилась под ноги
ушедшему в тени.
Веревка – струною.
Февраль отметелил.
Плыл март стороною,
спешил – не устать бы
на снежных откосах.

Так кончилась свадьба —
Войны отголосок.

– Отпусти! – кратким криком, как выстрел,
Птицелова пичужка просила.
Я тебе пропою в синих высях
больше песен, чем в клетке постылой.
Отпусти! Не ласкай меня взглядом —
взгляд – не солнце, не ветер привольный,
изобилие стало мне ядом
в тёплой клетке и сытой неволе!
Отпусти! Ты – такая же птица.
Крылья – разум твой. Взвейся крылами!
Знай, что сердце напрасно стучится,
Если немощно выпустить пламя.

Прикорнув, снежинки – звёздочки
тая, плачут на ладони.
Мне даны всего две горсточки
снежно – зимней какофонии.
Припаду губами влажными
к внеземным цветам из снега.
Для меня важнее важного —
муза, льющаяся с неба.
Искры холода небесного —
огоньки на кране башенном.
Кто там с облака белесого
голубой косынкой машет мне?
Снег, не прячь за белым маревом
образ милой незнакомки.
А глаза, наверно, карие
с посеребренной каёмкой?
Я люблю тебя, Вселенная!
Звёздный снег в ладони сыплет.
Небо, песня незабвенная,
жар ладоней не насытит.
Закружи меня, метелица,
снегом неба южной Таврии.
Снег – любовь. Любовь не делится.
А глаза, наверно, карие?

Дерзкая, девчонка голенастая,
школьная любовь. Девятый класс.
Помнишь, по ромашковому насту
солнце босиком пускалось в пляс?
Ёжик мой бычком глядел задиристо —
тоже солнце с памятью тепла.
Он сберёг хвалу газетной вырезки
про июль, пришедший из села,
где всем классом, и учитель тоже —
добрый литератор и чудак,
спали, убаюканные рожью
в мягких копнах… Утром на руках
ныли ссадины – следы знакомства с полем
городских изнеженных ребят.
Целый месяц мы играли роли
шефов у коров и у телят.
Стрекоза, а помнишь алый вечер,
уносящий день в потёмки рощ?
Детство позабывшим вспомнить нечего,
мне забыть прекрасное невмочь.
По шестнадцать. Разве это мало?
Мы считались взрослыми вполне.
Ты в себя мальчишек повлюбляла,
а в любви призналась только мне.
В ночь мечтать, держа ладонь в ладони —
сказка и на небе, и на дне…
Во вчерашнем молодость не тонет,
Постарев, грустит наедине.
Вот и я к сединам юность вспомнил —
голенастую, с букетиком гвоздик,
мемуары записав в двухтомник,
а июль тот – в этот скромный стих.