Уж был забыт соседский Бобик
И с прошлой выставки медаль –
Лишь ощущение тревоги:
Хозяин Боцман банк метал!
Ругаясь вычурно и длинно,
Представил он себе на миг,
Как назовет его Галина,
Что скажут Зюзя, Воловик?
И так, уставившись в пространство
Стеклянным взглядом, как сова,
Он отрешенно и бесстрастно
Колоду эту тасовал.
От напряженья сердце сжалось,
Струились капли по лицу…
Развязка, в общем, приближалась,
Шпилевка двигалась к концу.
Рукой размазав пот холодный,
Как тигр, выгнувшись в спине,
Он резко повернул колоду
И вдруг застыл, остолбенев.
В глазах, багровых от бессонниц,
Угас железный блеск рублей:
Там, под девяткой снизу, в соннике,
Лежал нахальный туз бубей!
Но как бы ни было там горько,
Кошмар стараясь позабыть,
Он снял туза, валета с горки
И прошептал… «Не может быть!
Не может быть!» - он карты бросил
И вслед приемник пробасил:
«Не может быть!»
«It is impossible» -
Ворвался голос «Би-Би-Си».
«Не может быть!» - звучало веско
Шальное эхо над Москвой…
«Не может быть!» - кричала Веста,
Уткнувшись в лапы головой.
«Не может быть!» - во сне бредовом
Ворчал угрюмый Воловик,
И только голос Молодого
Сказал: «Бывает… Се ля ви!»
Как пишут языком газетным,
Усталый, но довольный он
Спокойно встал, забрал кассетник,
Потом – еще магнитофон,
Еще какие-то там вещи –
Все те, что выиграл… Потом
Он подошел к хозяйской вешалке
И снял то самое пальто.
А через две минуты юзом
У светофора пригуляв,
Он по Варшавке мчался к Зюзе
На этих самых «Жигулях».
Наверно, было бы уместно
Прочесть мораль, читатель вам.
Но что же сталось с бедной Вестой? –
Предвижу возглас милых дам.
Так пусть сомнения развеются:
Собрав последние рубли,
Хозяин Весты, он же – Вейцман,
Купил ей снова «жигули»!
1985 г.
Над Москвой сгущался сумрак ночи,
А в домах, как в плитках домино,
Посреди оконных многоточий
Затерялось скромное окно.
В том окне, как в корабельном трюме,
Наклонясь над кипой важных дел,
В голубом с нашивками костюме
Генеральный прокурор сидел.
Находясь в отчаянной запарке,
И в груди лелея боль и грусть,
Думал он о том, как олигархи
Обокрали горемыку-Русь.
Вытирая с шеи капли пота,
Кропотливо изучал он текст
Про секретный счет «Аэрофлота»
И про деньги фирмы «Мобитекс»,
И про банк под вывескою «АГРО»
С аббревиатурой «СБС»…
Если б так не мучила подагра,
Он бы выдал ордер на арест!
Заварив в стакане чаю на ночь,
Он достал из банки леденец…
- Ах, какой шельмец, Парис Абрамыч, -
Прошептал он – Ах, какой шельмец!
Надо объявить мерзавца в розыск…
И едва родился этот клич,
Острый приступ остеохондроза
В организме ощутил Ильич.
- Боже мой, как неприятно это! –
Прошептал невольно он, и вдруг
Взгляд упал на старую газету
С неприметной рубрикой – «досуг».
- Что ж, пока спина не раскололась,
Сделаю массаж для позвонков…
- Слушаю! – ответил женский голос
После двух прерывистых гудков, –
Что вы говорите? Есть причина,
Чтобы к нам приехать поскорей?
Вам у нас понравится, мужчина:
Час досуга – девятьсот рублей.
С примененьем полного контакта
Профессиональных женских рук…
В общем, кроме полового акта –
Широчайший перечень услуг!
Современным способом «крест на крест»
Лечим даже остеохондроз…
- Хорошо, записываю адрес,
Девять сотен – это не вопрос! –
Произнес он голосом суровым,
Думая о тяготах спины.
- Надо быть практически здоровым,
Чтобы бить грабителей страны!
И болезнь проклятую ругая,
Он набрал домашний номер свой:
- Ты ложись пораньше, дорогая,
Я не скоро возвращусь домой!
Дверь открыла девушка в халате,
И, потупив от смущенья взор,
Еле слышно прошептала:
- Катя…
- Юра, - отозвался прокурор.
- Мамочки, какая же я дура!
Прям смутилась так, увидя вас…
Ради Бога, проходите, Юра,
Проходите в спальню, я сейчас!
Он прошел недлинным коридором,
Перед этим сняв свое пальто…
- Господи, не будь я прокурором,
Я бы мог подумать черт-те что!
Накопилась все-таки усталость…
Прокурор застыл:
- Едрёна мать!..
Перед ним, как море, простиралась
Гладкая широкая кровать,
У которой мягкая перина
Ослепляла свежей белизной.
- Здравствуйте, меня зовут Алина! –
Прозвучало за его спиной.
- Вы случайно, часом не из МУРа?
Вы так строго смотрите на нас?
Читать дальше