Елена Крюкова - Сотворение мира

«Да што Я узнал его
Он старый пес он хитрюга
Он думал — следы замело
Отменно старалась вьюга»
«Ты че скрываешься гад»
«Молчание — знак согласья»
«Небось сам до смерти рад
Что друг — погиб в одночасье»

Сухие губы Петра
Раскрылись
огонь их лижет
И бьют по щекам ветра
И горе все ближе
ближе
«Как мог я Тебя предать
Но я Тебя предал Боже»
И нету слез
чтоб рыдать
И нету бича
для кожи

Эх ты несчастный старик
Ты слез попроси у Бога
И твой изморщенный лик
Глядит темно и убого
Лишь катятся по лицу
Соленые светлые стрелы
Собой прожингая тьму
Одежду
сердце
и тело

«Ты предал Его Ха-ха»
«Отрекся Вишь испугался»
«А кто учил — без греха
Молился кто и спасался»
«Старик на выпей Забудь
Отрекся с кем не бывает»
И флягой тыкают в грудь
И в щиколотки пинают

Он поднял очи горе
Он руки сцепил корнями
«Земля моя в серебре
Костра золотого пламя
Прости меня о Христос
За первое святотатство
Но нищим потоком слез
Не купишь
Твое богатство»

…И выхрипнул во тьму голов:
— Народ! Реши, что делать с ним!..

Лилась смола колоколов
Во глотки — небесам живым.

Снег рты распяленные сек.
И каждый, чуя торжество:
Надсадно — криком — стуком ног:
— Распни его! Распни его!

Царапали колючки лоб.
А руки за спиной — одни,
Сироты. Завопил сугроб:
— Распни его! Распни, распни!

Он улыбнулся. Тишина.
Две красных нити — по щекам.
Вам эта, эта жизнь нужна:
Товар задешево отдам.

Народ валит из проходной
На площадь — вишь ты, божество,
Молчит!.. И вой идет войной:
— Распни его!.. Распни его!..

Бледнее молока, Пилат
Глядит в орущий близко рот…
Все ясно. Нет пути назад.
И завтра он — Его — распнет.

Но — шепот ветра:
— Ничего,
Не бойся, степь. Не бойся, лес.
Распни Его — лишь для того,
Чтобы из вьюги Он воскрес.

Я падаю. Погодь. Постой… Дай дух переведу немного…
А он тяжелый, Крест святой, да непроторена дорога —
Увязли ноги, ветер в грудь чахоточную так и хлещет —
Так вот каков Голгофский путь! Какая тьма над нами блещет…
Мужик, дружище, дай курнуть… авось махра снесть боль поможет…
Так вот каков Голгофский путь — грохочет сердце, тлеет кожа…
Ну, раз-два-взяли!.. И вперед… Уж перекладина мне спину…
Изрезала… Вон мать идет. Мать, ты зачем рожала сына?..
Я не виню… Я не виню — ну, родила, так захотела,
Вовеки молится огню изломанное бабье тело…
А я, твою тянувший грудь, тащу на шее Крест тесовый…
Так вот каков Голгофский путь! — Мычат тяжелые коровы,
Бредут с кольцом в носу быки, горит в снегу лошажья упряжь,
Бегут мальчишки и щенки, и бабы обсуждают участь
Мою, — и воины идут, во шрамах и рубцах, калеки,
Красавицы, что в Страшный Суд сурьмою будут мазать веки, —
Цветнолоскутная толпа середь России оголтелой:
Глазеть — хоть отроду слепа! — как будут человечье тело
Пытать и мучить, и терзать, совать под ребра крючья, пики…
Не плачь, не плачь, седая мать, — их только раззадорят крики…

Солдат! Ты совесть потерял — пошто ты плетью погоняешь?..
Я Крест несу. Я так устал. А ты мне Солнце заслоняешь —
Вон, вон оно!.. И снег хрустит, поет под голою пятою!..
Под Солнцем — лебедем летит!.. Да, мир спасется Красотою:
Гляди, какая красота! На ветке в куржаке — ворона,
И снега горькая тщета, что жемчуг, катит с небосклона,
И в створках раковин полей стога — замерзлым перламутром,
И лица ясные людей — что яблоки! — холодным утром!..

О Солнце! Мой любимый свет! Тебя я больше не увижу.
Мать, ты сказала — смерти нет… А Лысая Гора все ближе…
Мать, ты сказала — смерти нет!.. Зачем же ты кулак кусаешь,
Хрипя в рыданьи, в снег браслет, волхвами даренный, бросаешь?!
Ну вот она, гора! Пришли… Кресты ворон кружат над нами.
Волос в серебряной пыли Марии Магдалины — пламя.
Пришли. Назад не повернуть. Я Крест мой наземь опускаю.
Так вот каков Голгофский путь: от края радости — до края…
Мать, ты сказала — смерти нет… Глянь мне в глаза. Да без обмана.

…Какой сочится тихий свет. О мать. Ты светом осиянна.
Прости меня. Ты знала все.
Теперь я тоже это знаю.

Скрипит телеги колесо.
Прости меня. Прости, родная.