Всеволод Емелин - СТИХОТВОРЕНИЯ

Низко нависает
Серый потолок.
Баю - баю - баю,
Засыпай, сынок.
Засыпай, проснёшься
В сказочном лесу,
За себя возьмёшь ты
Девицу-красу.
Будут твоим домом
Светлы терема,
Мир друзьям-знакомым,
А врагам тюрьма.
Из леса выходит
Бравый атаман
Девицу уводит
В полночь и туман.
Спит пятиэтажка,
В окнах ни огня,
Будет тебе страшно
В жизни без меня.
Из леса выходит
Серенький волчок,
На стене выводит
Свастики значок.
Господи, мой Боже!
Весь ты, как на грех,
Вял и заторможен,
В школе хуже всех.
Ростом ты короткий,
Весом ты птенец.
Много дрянной водки
Выпил твой отец.
Спи, сынок, спокойно,
Не стыдись ребят,
Есть на малохольных
Райвоенкомат.
Родине ты нужен,
Родина зовёт.
Над горами кружит
Чёрный вертолёт.
Среди рванной стали,
Выжженной травы
Труп без гениталий
И без головы.
Русские солдаты,
Где башка, где член?
Рослый, бородатый
Скалится чечен.
Редкий, русый волос,
Мордочки мышей.
Сколько полегло вас,
Дети алкашей,
Дети безработных,
Конченных совков,
Сколько рот пехотных,
Танковых полков…
Торжество в народе,
Заключают мир,
Из леса выходит
Пьяный дезертир.
Не ревёт тревога,
Не берут менты.
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты…
Что не спишь упрямо?
Ищешь? кто же прав?
Почитай мне, мама,
Перед сном «Майн Кампф».
Сладким и палёным
Пахнут те листы.
Красные знамёна,
Чёрные кресты.
Твой отец рабочий,
Этот город твой.
Звон хрустальной ночи
Бродит над Москвой.
Кровь на тротуары
Просится давно.
Ну, где ваши бары?
Банки, казино?
Модные повесы,
Частный капитал,
Все, кто в Мерседесах
Грязью обдавал.
Все телегерои,
Баловни Москвы,
Всех вниз головою
В вонючие рвы.
Кто вписался в рынок,
Кто звезда попсы,
Всех примет суглинок
Средней полосы…
Но запомни, милый,
В сон победных дней
Есть на силу сила
И всегда сильней.
И по вам тоскует
Липкая земля,
Повезёт? так пуля,
Если нет? петля.
Торжество в народе,
Победил прогресс,
Из леса выходит
Нюрнбергский процесс.
Выбьют табуретку,
Заскрипит консоль.
Как тебе всё это?
Вытерпишь ли боль?
Только крикнешь в воздух:
«Что ж ты, командир?
Для кого ты создал
Свой огромный мир?
Грацию оленей,
Джунгли, полюса,
Женские колени,
Мачты, паруса?»
Сомкнутые веки,
Выси, облака.
Воды, броды, реки,
Годы и века.
Где он тот, что вроде
Умер и воскрес,
Из леса выходит
Или входит в лес.

Я слова подбирать не стану.
Чтоб до смерти вам кровью сраться.
Я за гибель принцессы Дианы
Проклинаю вас, папарацци.
Что довольны теперь, уроды?
Натворили делов, ублюдки?
Вы залезли в кровать к народу,
Вы залезли людям под юбки.
Из-за вас, тут и там снующих
И пихающихся локтями,
С ней погиб культурный, непьющий,
Представительный египтянин.
Растрепали вы всё, как бабы.
А какого, собственно, чёрта?
Ну любила она араба
И инструктора конного спорта.
Не стесняясь светского вида,
Проявляла о бедных жалость,
С умирающими от СПИДа,
То есть с пидорами целовалась.
А ещё клеймлю я позором,
Не поведших от горя бровью,
Всю семейку этих Виндзоров,
С королевой, бывшей свекровью.
Бывший муж хоть бы прослезился,
Хоть бы каплю сронил из глаза.
У меня, когда отчим спился,
Стал похож он на принца Чарльза.
Принц Уэльский нашёлся гордый,
Ухмыляется на могиле.
Да в Москве бы с такою мордой
И в метро тебя не пустили.
Повезло же тебе, барану,
Представляю, как ты по-пьяни
Эту розу, принцессу Диану,
Осязал своими клешнями.
Нам об этом вашем разврате,
Обо всех вас? козлах безрогих,
Киселёв полит-обозреватель
Рассказал в программе «Итоги».
Киселёв был со скорбных взором,
Он печально усы развесил.
У него поучитесь, Виндзоры,
Как грустить по мёртвым принцессам.
Если вы позабыли это,
Мы напомнил вам, недоноскам,
Как Марии Антуанетты
Голова скакала по доскам,
И что с Карлом соделал Кромвель,
Об Екатеринбургском подвале
Мы напомним, да так напомним,
Чтобы больше не забывали.

Арбайтер, арбайтер, маляр-штукатур,
Подносчик неструганных досок
Скажи мне, когда у тебя перекур?
Задам тебе пару вопросов.
Скажи мне арбайтер, сын вольных степей,
Зачем ты собрался в дорогу?
Зачем ты за горстку кацапских рублей
Здесь робишь уси понемногу,
Сантехнику ладишь, мешаешь бетон,
Кладёшь разноцветную плитку?
Зачем на рабочий сменял комбиньзон
Расшитую антисемитку?
Скитаешься ты в чужедальних краях,
По северной хлюпаешь грязи.
Ужель затупился в великих боях
Трезубец Владимира князя?
Не здесь же где щепки, леса, гаражи
Тараса Шевченко папаха лежит?
Ты предал заветы седой старины,
Не вьются уж по ветру чубы.
Не свитки на вас, даже не жупаны,
Усы не свисают на губы.
О чём под бандуру поют старики?
Почто с москалями на битву
Не строят полки свои сечевики
Под прапором жовто-блакитным?
Где ваши вожди, что блестя сединой,
Пируют на вольном просторе?
Шуршат шаровары на них шириной
С весёлое Чёрное море.
Щиты прибивают к Царьградским вратам,
Эпистолы пишут султанам
Хмельницкий Богдан и Бендера Степан,
Другие паны-атаманы?
Где хлопцы из прежних лихих куреней
В заломленных набок папахах,
Гроза кровопивцев жидов-корчмарей,
Гроза янычаров и ляхов?
Ты скажешь, что в этом не ваша вина,
Но ты не уйдёшь от ответа.
Скажи, где УНА? Нет УНА ни хрена!
УНСО налицо тоже нету.
Он медлит с ответом мечтатель-хохол,
Он делает взгляд удивлённый,
И вдруг по стене он сползает на пол,
Сырой, непокрытый, бетонный.
- Оставь меня, брат, я смертельно устал,
Во рту вкус цветного металла,
Знать злая горилка завода «Кристалл»
Меня наконец доконала.
Раствора я больше не в силах мешать, -
Успел прошептать он бригаде, -
Лопату в руках мне уж не удержать,
Простите меня, Бога ради.
Последняя судорога резко свела
Его бездыханное тело,
Как птицу ту, что к середине Днепра
Летела, да не долетела.
Не пел панихиду раскормленный поп,
Не тлел росный ладан в кадиле,
Запаянный наглухо цинковый гроб
В товарный вагон погрузили.
В могилу унёс он ответ мне. Увы…
Открыли объект к юбилею Москвы.
Всё было как надо -
Фуршет, торжество.
Там фирма «Гренада»
Теперь, ТОО.
У входа охрана
Взошла на посты.
Шуршат бизнес-планы,
Блестят прайс-листы.
И принтер жужжит
На зеркальном столе,
Не надо тужить
О несчастном хохле,
Не надо, не надо,
Не надо, друзья.
«Гренада», «Гренада», «Гренада» моя… …
И только ночами,
Когда кабаки
В безбрежной печали
Зажгут маяки,
И сумрак угарный
Висит над Москвой,
Украинки гарны
Встают вдоль Тверской,
Охранник суровый
Отложит свой ствол,
Из тьмы коридоров
Выходит хохол.
Суров он и мрачен,
И страшен на вид,
Он - полупрозрачен,
Проводкой искрит.
Он хладен, как лёд,
Бледен, как серебро,
И песню поёт
Про широкий Днiпро,
И фосфором светит.
И пахнет озон.
Пугает до смерти
Секьюрити он.