Низами Гянджеви - Сокровищница тайн

Шар с подвижного свода не даст и чуть видимой корки,
Если чести сперва не отнимет, и лютый и зоркий.

Если в этой гробнице бесчисленных узников жар
Животворного неба зажег не напрасный пожар.

Был Иосиф без пищи, как волки в степи, а на крошки
Со стола сей скупой львы бросаются, будто бы кошки.

За пригоршню пшеницы — ну, стоит ли думать о ней? —
Не размалывай сердца, оно ведь пшеницы ценней.

Как водою, трудом ты замешивай тесто для хлеба.
Пламень сердца беречь не твоя ли, о смертный, потреба?

Ешь хоть землю, но хлеба не думай просить у скупых,
Иль дождешься укора от многих презренных и злых.

По рукам и по сердцу ты бей себя термом. Покою
Предаваться не надо. К работам тянись ты рукою.

Лучше малые деньги принять за работу, пойми,
Чем с рукою, протянутой скорбно, стоять пред людьми.

В землях Шама когда-то старик поселился. Ей-ей,
Был он с духами схож: он всегда сторонился людей.

Он рубаху свою плел из трав, и, хваля мирозданье,
Кирпичи он выделывал, чтобы добыть пропитанье.

Те, что бросили меч и прощенья стремились достичь,
Брали в землю с собою лишь только могильный кирпич:

Ведь того, кто во тьме, в смертной тьме, не имел покрывала,
Хоть и грешен он был, все же высшая воля прощала.

И работы нелегкой привычная шла череда,
И в привычное дело все больше влагал он труда.

И по воле небес некто юный, красивый на диво
К старику подошел, и взглянул, и промолвил спесиво:

«Чтоб тебя укорять, подыскать не сумею я слов.
Месишь глину, старик, но ведь ты не погонщик ослов.

Что ты бьешь по земле? Что работой позоришь ты небо?
Ты найдешь и без этого корку насущного хлеба.

Брось свои кирпичи, приведи всю работу к концу,
Образец твой негоден, к другому приди образцу.

Делать комья земли! Гнуть над ними без устали спину!
Сколько лет ты намерен с водою размешивать глину?

Вспомни, жалкий бедняк, что давно уже стал ты седым.
Не для старых твой труд. Предоставь же его молодым».

Молвил старец: «О юноша, речью неумной не трогай
Для тебя непонятного. Шел бы своею дорогой.

Знай, что делать кирпич подобает седым старикам.
Лишь носить кирпичи молодым поручают рукам.

Я за труд свой взялся потому, что в нем вижу поруку,
Что не стану к тебе за подачкой протягивать руку.

Я не нищий, о нет, и с алчбой не гляжу я вокруг,
Ем я хлеб, что добыт лишь трудом этих старческих рук.

Ты меня <���не кори, я добытым довольствуюсь хлебом.
Коль тебе я солгал — да не буду помилован небом!»

И в смущенье великом, услышав спокойный ответ,
Порицатель ушел. Неразумный давал он совет!

Знать, на нашей земле много было увидено старым.
И за дело свое принялся он когда-то недаром.

В двери мира стучать не довольно ль тебе, Низами?
В двери веры стучать ты благое решенье прими.

Кто-то дергает куклы за синей завесой [92] Сравнение людей с марионетками в кукольном театре, а бога, руководящего их поступками, с человеком, который дергает марионеток за нитки, спущенные сверху («с неба»), часто встречается в поэзии времени Низами. . Ответь:
Если нет колдуна, кто бы мог эти куклы иметь?

Очи сердца направь ты за звездную эту завесу,
Чтоб потом приоткрыл ты подлунному свету завесу.

Там, за синей завесой, есть те, чей безвестен предел,
Их послать к нам на время волшебник с высот захотел.

Нашим взорам они помогают пронизывать дали;
На служенье сердцам все они пояса повязали.

«Все, что есть в сердцевине великого круга, найдешь
За пределами круга». Запомни, — ведь это не ложь.

Тех, что мчатся по кругу, что будто бы в вечной погоне,
Лишь для нас оседлали. Для нас эти синие кони [93] То есть небесные сферы. .

Но не раньше ли бега лазоревых этих коней,
Вновь и вновь пробегающих в смене бесчисленных дней,