Владимир Маяковский - Поэмы (1922-февраль 1923)

колоколов завыванье.

Вечер зубцы стенные выкаймил.

На Иване я

1420 Великом.

Вышки кремлевские пиками.

Московские окна

видятся еле.

Весело.

Елками зарождествели.

В ущелья кремлёвы волна ударяла:

то песня,

то звона рождественский вал.

С семи холмов,

1430 низвергаясь Дарьялом,

бросала Тереком

праздник

Москва.

Вздымается волос.

Лягушкою тужусь.

Боюсь -

оступлюсь на одну только пядь,

и этот

старый

1440 рождественский ужас

меня

по Мясницкой закружит опять.

Повторение Руки крестом,

пройден- крестом

ного на вершине,

ловлю равновесие,

страшно машу.

Густеет ночь,

не вижу в аршине.

1450 Луна.

Подо мною

льдистый Машук.

Никак не справлюсь с моим равновесием,

как будто с Вербы -

руками картонными.

Заметят.

Отсюда виден весь я.

Смотрите -

Кавказ кишит Пинкертонами.

1460 Заметили.

Всем сообщили сигналом.

Любимых,

друзей

человечьи ленты

со всей вселенной сигналом согнало.

Спешат рассчитаться,

идут дуэлянты.

Щетинясь,

щерясь

1470 еще и еще там...

Плюют на ладони.

Ладонями сочными,

руками,

ветром,

нещадно,

без счета

в мочалку щеку истрепали пощечинами.

Пассажи -

перчаточных лавок початки,

1480 дамы,

духи развевая паточные,

снимали,

в лицо швыряли перчатки,

швырялись в лицо магазины перчаточные.

Газеты,

журналы,

зря не глазейте!

На помощь летящим в морду вещам

ругней

1490 за газетиной взвейся газетина.

Слухом в ухо!

Хватай, клевеща!

И так я калека в любовном боленьи.

Для ваших оставьте помоев ушат.

Я вам не мешаю.

К чему оскорбленья!

Я только стих,

я только душа.

А снизу:

1500 - Нет!

Ты враг наш столетний.

Один уж такой попался -

гусар!

Понюхай порох,

свинец пистолетный.

Рубаху враспашку!

Не празднуй труса! -

Последняя Хлеще ливня,

смерть грома бодрей,

1510 Бровь к брови,

ровненько,

со всех винтовок,

со всех батарей,

с каждого маузера и браунинга,

с сотни шагов,

с десяти,

с двух,

в упор -

за зарядом заряд.

1520 Станут, чтоб перевесть дух,

и снова свинцом сорят.

Конец ему!

В сердце свинец!

Чтоб не было даже дрожи!

В конце концов -

всему конец.

Дрожи конец тоже.

То, что Окончилась бойня.

осталось Веселье клокочет.

1530 Смакуя детали, разлезлись шажком.

Лишь на Кремле

поэтовы клочья

сняли по ветру красным флажком.

Да небо

попрежнему

лирикой зв_е_здится.

Глядит

в удивленья небесная звездь -

затрубадур_и_ла Большая Медведица.

1540 Зачем?

В королевы поэтов пролезть?

Большая,

неси по векам-Араратам

сквозь небо потопа

ковчегом-ковшом!

С борта

звездолётом

медведьинским братом

горланю стихи мирозданию в шум.

1550 Скоро!

Скоро!

Скоро!

В пространство!

Пристальней!

Солнце блестит горы.

Дни улыбаются с пристани.

ПРОШЕНИЕ НА ИМЯ......

ПРОШУ ВАС, ТОВАРИЩ ХИМИК,

ЗАПОЛНИТЕ САМИ!

Пристает ковчег.

Сюда лучами!

Пр_и_стань.

1560 Эй!

Кидай канат ко мне!

И сейчас же

ощутил плечами

тяжесть подоконничьих камней.

Солнце

ночь потопа высушило жаром.

У окна

в жару встречаю день я.

Только с глобуса - гора Килиманджаро.

1670 Только с карты африканской - Кения.

Голой головою глобус.

Я над глобусом

от горя горблюсь.

Мир

хотел бы

в этой груде г_о_ря

настоящие облапить груди-горы.

Чтобы с полюсов

по всем жильям

1580 лаву раскатил, горящ и каменист,

так хотел бы разрыдаться я,

медведь-коммунист.

Столбовой отец мой

дворянин,

кожа на моих руках тонка.

Может,

я стихами выхлебаю дни,

и не увидав токарного станка.

Но дыханием моим,

1590 сердцебиеньем,

голосом,

каждым острием издыбленного в ужас

волоса,

дырами ноздрей,

гвоздями глаз,

зубом, исскрежещенным в звериный лязг,

ёжью кожи,

гнева брови сборами,

триллионом пор,

дословно -

1600 всеми п_о_рами

в осень,

в зиму,

в весну,

в лето,

в день,

в сон

не приемлю,

ненавижу это

всё.

1610 Всё,

что в нас

ушедшим рабьим вбито,

всё,

что мелоч_и_нным роем

оседало

и осело бытом

даже в нашем

краснофлагом строе.

Я не доставлю радости

1620 видеть,

что сам от заряда стих.

За мной не скоро потянете

об упокой его душу таланте.

Меня

из-за угла

ножом можно.