Константин Бальмонт - Тишина. Лирические поэмы

Там, где ветер задремал.

Весь я соткан из огня,

Я лучистый факел дня,

В дымке утренней рожден,

К светлой смерти присужден.

Однодневкой золотой

Вьюсь и рею над водой,

Вижу Солнце, вижу свет,

Всюду чувствую привет.

Только умер, вновь я жив,

Чуть шепчу в колосьях нив,

Чуть звеню волной ручья,

Слышу отклик соловья.

Вижу взоры красоты,

Слышу голос: «Милый! Ты?»

Вновь спешу в любви сгореть,

Смертью сладкой умереть.

Из-за дальних морей, из-за синих громад,

Из-за гор, где шумит и гремит водопад,

В твой альков я цветов принесу для тебя,

Зацелую, любя, заласкаю тебя.

А когда, отгорев, побледнеет луна,

И от жгучего сна заалеет Весна,

Задрожишь ты, как тень, пробужденье гоня,

И, краснея весь день, не забудешь меня.

Как нам отрадно задуматься в сумерках светлых

вдвоем!

Тень пролетевшего ангела вижу во взоре твоем.

Сердце трепещет восторженно вольною радостью птиц.

Вижу блаженство, сокрытое бархатной тенью ресниц.

Руки невольно касаются милых сочувственных рук.

Призраки мирного счастия кротко столпились вокруг.

Белыми светлыми крыльями веют и реют во мгле.

Как нам отрадно проникнуться правдой Небес

на Земле!

Нет, и не будет, и не было сердца нежней твоего,

Нет, и не будет и не было, кроме тебя, ничего.

Вот, мы блаженны, как ангелы, вот мы с тобою вдвоем.

Друг мой, какое признание вижу во взоре твоем!

Быть может, когда ты уйдешь от меня,

Ты будешь ко мне холодней.

Но целую жизнь, до последнего дня,

О, друг мой, ты будешь моей.

Я знаю, что новые страсти придут,

С другим ты забудешься вновь.

Но в памяти прежние образы ждут,

И старая тлеет любовь.

И будет мучительно-сладостный миг:—

В лучах отлетевшего дня,

С другим заглянувши в бессмертный родник,

Ты вздрогнешь — и вспомнишь меня.

Мы встретились молча. Закат умирал запоздалый.

Весь мир был исполнен возникшей для нас тишиной.

Две розы раскрылись и вспыхнули грезой усталой,—

Одна — озаренная жизнью, с окраскою алой,

Другая — горящая снежной немой белизной.

И ветер промчался. Он сблизил их пышные чаши.

Мы сладко любили на склоне предсмертного дня.

Как сладко дышали сердца и созвучия наши!

Что в мире рождалось воздушнее, сказочней, краше!

Зачем, о, зачем же закрылась ты — прежде меня?

Я свернула светлые одежды,

Я погасла вместе с краской дня.

Для меня поблекли все надежды,

Мне так сладко спать, закрывши вежды, -

Для чего ты дышишь на меня!

Дышишь сладким ядом аромата,

Будишь в сердце прежние огни…

Я, как ты, была жива когда-то,

К радости для сердца нет возврата…

Будь как я! Забудь! Умри! Усни!

Есть правдивые мгновенья,

Сны, дающие забвенье,

Луч над бездной вечно-зыбкой,

Взоры с кроткою улыбкой.

В темной ночи этой жизни

Дышит зов к иной отчизне,

Звон заоблачных соборов,

Ткань светлей земных узоров.

Есть намек на Мир Святыни,

Есть оазисы в пустыне,

Счастлив тот, кто ждет участья,

Счастлив тот, кто верит в счастье.

Все, на чем печать мгновенья,

Брызжет светом откровенья,

Веет жизнью вечно цельной,

Дышит правдой запредельной.

Мечтой уношусь я к местам позабытым,

К холмам одиноким, дождями размытым,

К далеким, стооким, родимым планетам,

Что светят сквозь ветви таинственным светом.

Я вновь удаляюсь к первичным святыням,

Где дремлют купавы на озере синем,

Где ландыши в роще и дышат, и светят,

И если их спросишь, — слезами ответят.

Мне чудятся всплески, и запах фиалок,

И эхо от звонкого смеха русалок,

Мне слышится голос умершей печали, -

И стоном за склоном ответствуют дали.

Звучная волна забытых сочетаний,

Шепчущий родник давно-умолкших дней,

Стон утихнувших страданий,

Свет угаснувших огней,

С вами говорю в тени воспоминаний,

С вами я дышу и глубже, и полней!

Вижу я цветы заброшенного сада,

Липы вековые, сосны, тополя.

Здесь навек остаться надо,

Здесь приветливы поля.

С сердцем говорит церковная ограда,

Кладбища родного мирная земля.

О, не отдавайся мыслям недовольным!

Спи, волненье лживо, и туманна даль,—

Все любил ты сердцем вольным,

Полюби свою печаль,—