Николай Минский - Белый ночи. Гражданские песни

И правды воины — они».

«Когда исполнятся надежды,

Герои, распростясь с войной,

Низложат бранные одежды

И в прах падут передо мной».

«Иди в толпу, и песней гордой

Ей возвещай про счастья дни,

Рукой бестрепетной и твердой

Венец мой будущий храни».

«Слова правдивые поэта

В пустыне, в сумраке ночном,

Да будут скинией завета,

Да будут огненным столпом!..»

В бесчисленных огнях сверкает душный храм.

Клубами синими восходит фимиам,

Блистают ризы золотые.

Толпа в неясный гул мольбы свои слила,

А там, над сводами, как вестники святые,

В безмолвии ночном гудят колокола.

Вот громко хор запел о дивном искушеньи,

И дрогнули сердца, и дрогнули колени.

Как бы слетевшие с небес,

В сердца раскрытые волнами льются звуки.

Им вторят все: «Христос воскрес!»

Искуплены грехи, и позабыты муки!

Той песне лишь один мечтатель молодой

Не внемлет: на гранит поник он головой…

И снится сон ему отрадный.

Раздался темный свод, распался душный храм,

И храм иной, и храм громадный

Предстал восторженным очам.

Не купол сумрачный и тесный,

Его объемлет свод небесный.

И вместо свечек восковых,

Горят на сводах вековых

Неугасимые узоры.

И вместо каменных колонн

Ушли в лазурный небосклон

Снегами блещущие горы.

И снится юноше: на праздник мировой,

Ликуя, в этот храм собрался род людской.

Грехи и страсти злобы дикой

На алтаре любви он жертвой сжег навек,

И праздник новый и великий

Встречает новый человек.

Вот громко хор запел о дивном искупленьи,

И дрогнули сердца, и дрогнули колени.

Как бы слетевшие с небес,

В сердца раскрытые волнами льются звуки.

Все вторят: «Человек воскрес!»

Искуплены грехи и позабыты муки.

От Меча Любовь бежала

Целый ряд веков тяжелых,

Но везде его встречала —

В городах и в дальних селах.

И Любовь взмолилась Богу:

«Боже праведный, великий!

Укажи в тот край дорогу,

Где не избран Меч владыкой».

Бог ей молвил: «под луною

Не найти такого края,

Но, желаешь, пред тобою

Растворю обитель рая».

И Любовь с землей простилась

И на небо улетела.

Вот земля из глаз сокрылась.

Даль разверзлась без предела.

Вот напевы неземные

Долетают издалека.

Вот и кущи золотые

Показалися с востока.

Вход, как огненное море,

И у входа дух нетленный.

А в руке его — о горе! —

Меч, все тот же Меч надменный!

И Любовь, на Меч взирая,

Кротким сердцем ужаснулась,

Не вступила в сени рая,

И на землю не вернулась.

Но помчалась по эфиру,

По неведомой пустыне,

Где летит от мира к миру,

Бесприютная доныне.

Ни одиночество, ни вечное молчанье

Твой гордый дух сковать испугом не могли.

Ты рвался к небесам из темных недр земли, —

Быть к солнцу ближе всех влекло тебя желанье.

И вдруг ты вырвался, весь пламенем объят,

Кипучий, радостный, как раб, порвавший цепи.

Сбылась твоя мечта: с высот небес твой взгляд

Два моря озирал, холмы, долины, степи.

Ты суеты земной услышал вечный гул

И бесприютных звезд увидел ход бесцельный,

Но, вместо радости, в познанье почерпнул

Безвыходную скорбь и ужас беспредельный.

С тех пор среди небес томишься ты один,

Безмолвный, сумрачный, как в скорби царь могучий.

Не посягнет орел, едва дерзают тучи

Подняться до твоих нетронутых седин.

Но не бесплодна скорбь титана.

Лишь только вешнее тепло

Твое суровое чело

Начнет лобзать, и солнце, рано

Зажегшись в яркой синеве,

Прильнет к седой твоей главе, —

Ты, скрывшись пологом тумана,

Тихонько плачешь… И, родясь

От слез твоих, бегут потоки

И в грудь земли, как жизни соки,

Путями тайными струясь,

Плодотворят холмы и долы.

Земля готовит пир веселый.

А ты, создавший этот пир

Своими чистыми слезами,

Стоишь, всем чуждый, и на мир

Взираешь скорбными очами.

Волнуется море безбрежное нив;

Как остров, средь них спит недвижно кладбище.

Кто море труда переплыл, опочив,

На острове мирном находит жилище.

Волнуются нивы — колосья шумят,

Шумят об одном: о труде бесконечном.

Кресты на могилах им внемлют и спят,

И снится им сон о забвении вечном…

Весенний день. Свежо. Равниной гладкой