Иван Коневской - Из книги Стихи и проза. Посмертное собрание сочинений

Созрела кровь. Созрел и ум.

23 августа 1899

По обширным полям моих дум,

По концам многолюдных земель

Веял в холоде дней моих хмель,

Затаенный в тиши моей шум.

И всегда не хотел я людей.

Я любил беспристрастный обзор

Стен, высот и степных областей,

Величавый, игривый узор.

Я на башни немые взирал,

Я внимал грохотанью лавин

И средь северных явных равнин

Я с осенним дыханьем играл.

Высока моя песнь, высока:

Так холодные токи плывут,

Легкий дым в небесах, облака…

Ни страстей, ни уныния путь.

Так по нивам житейским лечу,

А порой укрываюсь во ржи.

О, дышать вновь и вновь я хочу:

Сказку, ветер, как встарь, мне скажи!

Август 1899

Убийственный туман сгустился над столицей,

И ноют, смерть в себе тая, сердца, дома.

Сцепились всюду колесница с колесницей,

И цвет земли погиб, а далека зима.

Удел наш — нищета, уродство и бессилье.

Высасывает кровь из нас сырая мразь.

И Скука распластать губительные крылья

С Тоской седой вослед идут, не торопясь.

Зачем ты здесь, мой дух, в крови глухих страданий,

О ты, что веруешь в блаженство горячо?

Властителен, как царь, строитель славных зданий,

Ты вражьей силе дал ломать свое плечо.

Ты — в мире демонов, зловонных и холодных,

И в их руках теперь — теснящая судьба.

Но сущий — ты один, создатель чар природных

И тех же демонов, чтоб с ними шла борьба.

С беспечностью косясь на призрачное тело,

Что в слякоть немощью своей меня влечет,

Прозрящий взор летит к блаженному пределу,

Где радужная жизнь в глуби теней течет.

А тут же, близ меня — я знаю — есть собратья,

Которым нем юдоли покаянный плач.

Он небылица: в нас ведь — бытия заклятье.

Из смертной сей земли вперед! Наш свет горяч.

Сентябрь 1899

Вы взором тонули в безбрежных просторах,

Себя не поняв в сокрушенных укорах

Себе и сопутникам дней.

Вы были сосудами силы несметной,

Теснившейся к цели, все к цели заветной,

С отчаяньем рвавшейся к ней.

И гордые люди идут вам на смену:

Не мечут они возмущенную пену,

Не лезут на стену,

И внутрь обращен у них взор.

Что чуют они, то в себя принимают,

Себя обретают, в себе расцветают:

В себе им простор.

1 октября 1899

Мне вас ли не благодарить,

О демоны мятежных размышлений!

Сумели вы мне волю, личность покорить,

Отвергнув блага все, со днями примирить,

Найти в себе убежище томлений.

И вот, после того, что узнавал я тьму,

И мертвым холодом на грудь мою дохнуло,

Я доверялся вновь лукавому уму.

И кровь застывшую опять бежать тянуло,

И жар присасывался к сердцу моему.

17 октября 1899

Да, все бегут часы, но уж не так, как прежде.

И светы радуют, и волны дум растут;

Но места нет в душе единственной надежде:

Восторги первой страсти не взойдут.

Ты там же все вдали, о легкая, как пламя,

Н мощная, как плоть густых, сырых дубрав.

С тобой расстались мы широкими словами,

И мысли зов и воли суд мой прав.

Я не создатель, нет — я только страстный голос.

Могу я жаром обаятельным дохнуть.

Но жизнь моя, увы! на части раскололась,

И иногда не дышит грудь ничуть.

5 ноября 1899

О старость могучая круглого года,

Тебя я приветствую вновь.

Я юн, как мечта, и я стар, как природа,

Хранитель событий и снов.

Так радостно осени ветры свистали,

Носясь по жнивьям, зеленям,

И столько безумных дождей наметали,

Рыдая по сгубленным дням.

Великому жизнь обреклась запустенью,

И ждал обездоленный мир:

Ужели же смерти не минуть растенью,

И край навсегда уже сир?

И ветры с невидимых стран налетели

Под вечер промокшего дня.

И розы хрустальные к утру осели,

Таинственный холод храня.

Так славлю я снова священные зимы.

Пусть греются зерна, что грезят в земле,

И мыслей посев, дальновидный, озимый,

Медлительно всходит в челе!

3 ноября 1899

Откуда силы воли странные?

Не от живых плотей их жар.

Но небеса парят пространные,

И пламень влажный льют мне в дар.

А все мила земля дебелая.

Как дивен бедный вешний цвет!

И в сладкой страсти нива спелая,

И щокот славий — дерзкий бред.