Марина Цветаева - Поэмы

Было ясно: сгорали — в срок!

Сделки не было: жгущий — жгомый —

Ставка óчная: нас — и нар.

Кирпичом своего же дома

Человек упадал в пожар.

Те, что швыряли в печь —

Те говорили: жечь!

Вещь, раскалясь как медь,

Знала одно: гореть!

Чтó не алмаз на огне — то шлак.

После России не верю в лак.

Не нафталин в узелке, а соль:

После России не верю в моль:

Вся сгорела! Пожар — малиной

Лил—и Ладогой разлился!

Был в России пожар — молиный:

Моль горела. Сгорела — вся.

Тоска называлась: ТАМ.

Мы ехали по верхам

Чужим: не грешу: Бог жив,

Чужой! по верхам чужих

Деревьев, с остатком зим

Чужих. По верхам — чужим.

Кто — мы? Потонул в медвéдях

Тот край, потонул в полозьях.

Кто — мы? Не из тех, что ездят —

Вот — мы! а из тех, что возят:

Возницы. В раненьях жгучих

В грязь вбитые за везучесть.

Везло! Через Дон — так голым

Льдом! Брат — так всегда патроном

Последним. Привар — несóлон,

Хлеб — вышел. Уж так везло нам!

Всю Русь в наведенных дулах

Несли на плечах сутулых.

Не вывезли! Пешим дралом —

В ночь — выхаркнуты народом!

Кто — мы? Да по всем вокзалам…

Кто — мы? Да по всем заводам…

По всем гнойникам гаремным, —

Мы, вставшие за деревню,

За дерево…

С шестерней как с бабой сладившие,

Это мы — белоподкладочники?

С Моховой князья, да с Бронной-то,

Мы-то — золотопогонники?

Гробокопы, клополовы —

Подошло! подошло!

Это мы пустили слово:

— Хорошо! хорошо!

Судомои, крысотравы,

Дом — верша, гром — глуша,

Это мы пустили славу:

— Хороша! Хороша —

Русь.

Маляры-то в поднебесьице —

Это мы-то — с жиру бесимся?

Баррикады в Пятом строили —

Мы, ребятами.

— История.

Баррикады, а нынче — троны,

Но всё тот же мозольный лоск!

И сейчас уже Шарантоны

Не вмещают российских тоск.

Мрем от них. Под шинелью рваной —

Мрем, наган наставляя в бред.

Перестраивайте Бедламы!

Все малы — для российских бед!

Бредит шпорой костыль. — Острите! —

Пулеметом — пустой обшлаг.

В сердце, явственном после вскрытья,

Ледяного похода знак.

Всеми пытками не исторгли!

И да будет известно — там:

Доктора узнают нас в морге

По не в меру большим сердцам!

У весны — ни зерна, ни солоду,

Ни ржаных, ни иных кулей.

Добровольчество тоже голое:

Чтó, весна или мы — голей?

У весны — запрягать, так лешего! —

Ничего кроме места ввысь!

Добровольчество тоже пешее:

Чтó, весна или мы — дрались?

Возвращаться в весну — что в Армию

Возвращаться, в лесок — что в полк.

Доброй воли весна ударная,

Это ты пулеметный щелк

По кустам завела, по отмелям…

Ну, а вздрогнет в ночи малыш —

Соловьями как пулеметами

Это ты по …… палишь.

Возвращаться в весну — что в Армию

Возвращаться: здорóво, взвод!

Доброй воли весна ударная

Возвращается каждый год.

Добровольцы единой Армии

Мы: дроздовец, вандеец, грек —

Доброй воли весна ударная

Возвращается каждый век!

Но первый магнит —

До жильного мленья! —

Березки: на них

Нашивки ранений.

Березовый крап:

Смоль с мелом, в две краски —

Не роща, а штаб

Наш в Новочеркасске.

Черным пó белу — нету яркости!

Белым пó черну — ярче слез!

Громкий голос: Здорóво, марковцы!

(Всего-нáвсего ряд берез…)

Апрель — май 1926

Лопушиный, ромашный

Дом — так мало домашний!

С тем особенным взглядом

Душ — тяжелого весу.

Дом, что к городу — задом

Встал, а пéредом — к лесу.

По-медвежьи — радушен,

По-оленьи — рогат.

Из которого души

Во все очи глядят —

Во все окна! С фронтона —

Вплоть до вросшего в глину —

Чтó окно — то икона,

Чтó лицо — то руина

И арена… За старым

Мне и жизнь и жилье

Заменившим каштаном —

Есть окно и мое.

А рубахи! Как взмахи

Рук — над жизнью разбитой!

О, прорехи! Рубахи!

Точно стенопись битвы!

Бой за су — ще — ство — ванье.

Так и ночью и днем

Всех рубах рукавами

С смертью борется дом.

Не рассевшийся сиднем,

И не пахнущий сдобным.

За который не стыдно

Перед злым и бездомным:

Не стыдятся же башен

Птицы — ночь переспав.

Дом, который не страшен

В час народных расправ!

В этом доме, ведомом

К …… из pyк,

В этом призраке дома —

Жили бабка и внук.

…………………………

…………………………

И так как речь — о русских,