Марина Цветаева - Поэма горы

Вздрогнешь – и горы с плеч,

И душа – гор е .

Дай мне о г о ре спеть:

О моей гор е !

Черной ни днесь, ни впредь

Не заткну дыры.

Дай мне о г о ре спеть

На верху горы.

Та гора была, как грудь

Рекрута, снарядом сваленного.

Та гора хотела губ

Девственных , обряда свадебного

Требовала та гора.

– Океан в ушную раковину

Вдруг-ворвавшимся ура!

Та гора гнала и ратовала.

Та гора была, как гром!

Зря с титанами заигрываем!

Той горы последний дом

Помнишь – на исходе пригорода?

Та гора была – миры!

Бог за мир взымает дорого!

Горе началось с горы.

Та гора была над городом.

Не Парнас, не Синай —

Просто голый казарменный

Холм. – Равняйся! Стреляй!

Отчего же глазам моим

(Раз октябрь, а не май)

Та гора была – рай?

Как на ладони поданный

Рай – не берись, коль жгуч!

Гора бросалась п о д ноги

Колдобинами круч.

Как бы титана лапами

Кустарников и хвой —

Гора хватала зa полы,

Приказывала: стой!

О, далеко не азбучный

Рай – сквознякам сквозняк!

Гора валила навзничь нас,

Притягивала: ляг!

Оторопев под натиском,

– Как? Не понять и днесь!

Гора, как сводня – святости,

Указывала: здесь...

Персефоны зерно гранатовое!

Как забыть тебя в стужах зим?

Помню губы, двойною раковиной

Приоткрывшиеся моим.

Персефона, зерном загубленная!

Губ упорствующий багрец,

И ресницы твои – зазубринами,

И звезды золотой зубец...

Не обман – страсть, и не вымысел,

И не лжет, – только не дли!

О когда бы в сей мир явились мы

Простолюдинами любви!

О когда б, здраво и п о просту:

Просто – холм, просто – бугор...

(Говорят – тягою к пропасти

Измеряют уровень гор.)

В ворохах вереска бурого,

В островах страждущих хвой...

(Высота бреда – над уровнем

Жизни.)

– Нa те меня! Твой...

Но семьи тихие милости,

Но птенцов лепет – увы!

Оттого что в сей мир явились мы —

Небожителями любви!

Гора горевала (а горы глиной

Горькой горюют в часы разлук),

Гора горевала о голубиной

Нежности наших безвестных утр.

Гора горевала о нашей дружбе:

Губ – непреложнейшее родство!

Гора говорила, что коемужды

Сбудется – по слезам его.

Еще говорила гора, что табор —

Жизнь, что весь век по сердцам базарь!

Еще горевала гора: хотя бы

С дитятком – отпустил Агарь!

Еще говорила, что это – демон

Крутит, что замысла нет в игре.

Гора говорила, мы были немы.

Предоставляли судить горе.

Гора горевала, что только грустью

Станет – чт о ныне и кровь и зной.

Гора говорила, что не отпустит

Нас, не допустит тебя с другой!

Гора горевала, что только дымом

Станет – чт о ныне: и мир, и Рим.

Гора говорила, что быть с другими

Нам (не завидую тем другим!).

Гора горевала о страшном грузе

Клятвы, которую поздно клясть.

Гора говорила, что стар тот узел

Гордиев – долг и страсть.

Гора горевала о нашем горе —

Завтра! Не сразу! Когда над лбом —

Уж не memento [2], а просто – море!

Завтра, когда поймем.

Звук... Ну как будто бы кто-то просто,

Ну... плачет вблизи?

Гора горевала о том, что врозь нам

Вниз, по такой грязи —

В жизнь, про которую знаем все мы:

Сброд – рынок – барак.

Еще говорила, что все поэмы

Гор – пишутся – так .

Та гора была, как горб

Атласа, титана стонущего.

Той горою будет горд

Город, где с утра и д о ночи мы

Жизнь свою – как карту бьем!

Страстные, не быть упорствуем.

Наравне с медвежьим рвом

И двенадцатью апостолами —

Чтите мой угрюмый грот.

(Грот – была, и волны впрыгивали!)

Той игры последний ход

Помнишь – на исходе пригорода?

Та гора была – миры!

Боги мстят своим подобиям!

........................……………….

Горе началось с горы.

Та гора на мне – надгробием.

Минут годы, и вот означенный

Камень, плоским смененный, снят [3].

Нашу гору застроят дачами, —

Палисадниками стеснят.

Говорят, на таких окраинах

Воздух чище и легче жить.

И пойдут лоскуты выкраивать,

Перекладинами рябить,