Дмитрий Мережковский - Новые стихотворения (1891-1895)

Моя последняя отрада.

Не стоит ни о чем жалеть,

И ни на что надеяться не надо.

Ни мук, ни наслаждений нет.

Обман — свобода и любовь, и жалость.

В душе — бесцельной жизни след —

Одна тяжелая усталость.

Из преисподней вопию

Я, жалом смерти уязвленный:

Росу небесную Твою

Пошли в мой дух ожесточенный.

Люблю я смрад земных утех,

Когда в устах к Тебе моленья —

Люблю я зло, люблю я грех,

Люблю я дерзость преступленья.

Мой Враг глумится надо мной:

«Нет Бога: жар молитв бесплоден».

Паду ли ниц перед Тобой,

Он молвит: «Встань и будь свободен».

Бегу ли вновь к Твоей любви, —

Он искушает, горд и злобен:

«Дерзай, познанья плод сорви,

Ты будешь силой мне подобен».

Спаси, спаси меня! Я жду,

Я верю, видишь, верю чуду,

Не замолчу, не отойду

И в дверь Твою стучаться буду.

Во мне горит желаньем кровь,

Во мне таится семя тленья.

О, дай мне чистую любовь,

О, дай мне слезы умиленья.

И окаянного прости,

Очисти душу мне страданьем —

И разум темный просвети

Ты немерцающим сияньем.

1892

Над холмами полосою

Побелел восток вдали,

Дышат сыростью ночною

Глыбы вспаханной земли.

Видишь, мерными шагами

Ходит сеятель в полях.

Тишина, как в Божьем храме,

На земле и в небесах.

Все кругом священным страхом,

Как пред таинством, полно,

И руки спокойным взмахом

Рассевает он зерно.

И для труженика снова

Грудь земли родить должна,

Жатву хлеба золотого

Из погибшего зерна,

Созидая жизнь из смерти,

Пред лицом святых небес,

О, молитесь же и верьте:

Это — чудо из чудес!

12 августа 1892

Следы забот, как иглы терний,

Оставил в сердце скорбный день.

Гори же, тихий свет вечерний,

Привет тебе, ночная тень!

Я жду с улыбкою блаженной,

Я рад тому, что жизнь пройдет,

Что все прекрасное — мгновенно,

Что все великое умрет.

Покой печальный и бесстрастье —

Удел того, кто мир постиг:

На миг — любовь, на миг и счастье,

Но сердцу — вечность этот миг.

Без упованья, без тревоги

От капли нектара вкушай,

И прежде, чем отнимут боги,

Ты кубок жизни покидай.

Любовь умрет, как луч заката.

Но память прошлое хранит,

И все, к чему уж нет возврата,

Душе навек принадлежит.

Да будет легким расставанье:

Ты мне, о солнце, подари

Еще последнее лобзанье,

Еще последний луч зари.

Я слышу в листьях слабый лепет,

Я слышу в море шепот струй:

Вот он — последний жизни трепет,

Любви последний поцелуй, —

И ты зашло, мое светило.

Тебя увижу ли я вновь?

Прости же все, что сердцу мило,

Прости, о солнце и любовь!

16 августа 1892

На солнце выхожу из тени молчаливой,

По влажной колее неведомой тропы,

Туда, где в полдень серп звенит над желтой нивой

И золотом блестят тяжелые снопы.

Благослови, Господь, святое дело жизни,

Их жатву мирную, — тебе угодный труд!

Жнецы родных полей когда-нибудь поймут,

Что не чужой и ты, певец, в своей отчизне.

Не праздна жизнь твоя, не лгут твои уста:

Как жатва Господом дарованного хлеба,

Святое на земле благословенье Неба

И вечных слов твоих живая красота.

Как в полдень свежести отрадной дуновенье

На лик согбенного, усталого жнеца —

За бескорыстный труд и на главу певца

Пошли, о Господи, Твое благословенье!

16 августа 1892

И непорочна, и незлобна,

Небес таинственная дочь,

Нисходит на меня, амброзии подобна,

Благоухающая ночь

И несказанной грустью дышит.

Миры блестят, как пыль, как след ее ноги,

И сердце трепетное слышит

Воздушно-легкие шаги.

И обнажились бездны ночи,

Покров лучей дневных исчез,

Как золотая ткань отдернутых завес…

Да узрят Бога все, имеющие очи.

16 августа 1892

Бури лишь в юности сердце пленяют,

Но пролетают:

Сила ничтожна их дикая,

И после них остается одна

Правда великая,

Ненарушимая —

В сердце — покой, в небесах — тишина,

Ибо лазурь

Вечно — безмолвная,

Недостижимая,

Так же, как истина, полная,

Выше всех бурь.

Бог — не в словах, не в молитвах,

Не в смертоносном огне,

Не в разрушенье и битвах,

Бог — в тишине.

Небо и сердце полны тишиной:

Глубже, чем все мимолетные звуки,