Дмитрий Мережковский - Символы. Песни и поэмы

Внутренность высокой башни [11] Основной сказочный мотив этой поэмы тот же, что и в известной пьесе Кальдерона «Жизнь — только сон» (Примеч. автора).

Перед открытым окном, в которое виднеется звездное небо, стоят Базилио и Шут.

Базилио

Неведомая творческая Сила

Во всех мирах бесчисленных явленья

В одну живую цепь объединила,

И в цепи той небесные светила —

Последние сверкающие звенья.

Туда, туда, к ночному небосводу

С несметными лампадными огнями

Летит чрез все века, чрез всю природу

Движение незримыми волнами, —

Так зыбь от камня, брошенного в воду,

Широкими расходится кругами.

Все выше, выше к сумрачной лазури

Возносится и детский слабый лепет,

И гром лавин, и рев могучей бури,

И над прудом плакучей ивы трепет.

В безмолвных звездах будущее дремлет.

Как в золотых клубках, в них скрыты нити

Изменчивых, неведомых событий…

……………………………………….

(Входит Вестник.)

Вестник

Поздравить я пришел, о царь самодержавный,

Тебя с наследником твоей короны славной!

Базилио

Вели скорей коня седлать!

Я к ним лечу, бегу обнять

Младенца милого и мать.

(Вестник уходит.)

Но нет, о сердце, не за тем

Сюда пришел я: глух и нем

К земному счастию мудрец.

Я не супруг, я не отец,

Я здесь не счастлив, не люблю

И радость в сердце подавлю.

Во тьму времен гляжу теперь,

Как в распахнувшуюся дверь.

И вас молю я в тишине,

О сонмы звезд, откройте мне

Новорожденного судьбу,

Науки верному рабу.

(Идет к окну, смотрит на звезды и составляет гороскоп.)

О горе мне! Среди небес,

Как в складках порванных завес,

Над краем сумрачной земли

Комета вспыхнула вдали.

И мир смятением объят,

Бледнеют звезды и дрожат

Пред тем, чтоб в ужасе упасть

В ее зияющую пасть.

Мой сын — злодей, мой сын — тиран

И, жаждой крови обуян,

Как зверь, кидается на всех.

Разврат… и оргий дикий смех…

Мятеж, — и царство, как в огне, —

В братоубийственной войне.

Но чем младенец виноват,

За что невинного казнят?

Пока беда висит над ним,

Он дремлет, чистый херувим,

Без дум, без воли и греха —

И колыбель его тиха.

Я не пророк, я не мудрец,

Я только любящий отец,

Но что порыв моей любви?

Что слезы жалкие мои?..

Все видеть, чувствовать и знать —

И покоряться и молчать!..

(Входит Клотальдо, королевский канцлер.)

Клотальдо

Тебя с наследником, мой царь,

Поздравить я пришел…

Базилио

Клотальдо, я не царь.

Ты знаешь ли пред кем, благоговея,

Колена ты склонил?.. Перед отцом злодея!..

Клотальдо

Кто лживый, дерзостный пророк,

Кто царский дух смутил лукавыми речами,

Кто нечестивыми устами

Судьбу ужасную наследнику предрек?

Базилио

Он тот, кому и мстить я не могу!

Что мой палач, моя секира

Созвездьям вечного эфира —

Неодолимому врагу!

Увы! от них какие брони,

Какие крепости спасут,

От их безжалостной погони

Какие бешеные кони

Добычу рока унесут?

Клотальдо

Тебе ли, царь, склониться в детском страхе

Под иго случая главой покорной?

Взгляни — ничтожный червь и тот во прахе

С врагом пред смертью борется упорно.

Ты сам себя, о смертный, будь достоин.

Коль надо пасть, — пади на поле брани,

Бразды судеб сжимая в твердой длани,

Лицом к врагу, как побежденный воин!

(Базилио в глубоком раздумье.)

Шут

(напевает про себя)

Если б капля водяная

Думала, как ты,

В час урочный упадая

С неба на цветы,

И она бы говорила:

«Не бессмысленная сила

Управляет мной.

По моей свободной воле

Я на жаждущее поле

Упаду росой!»

Но ничто во всей природе

Не мечтает о свободе,

И судьбе слепой

Все покорно — влага, пламень,

Птицы, звери, мертвый камень;

Только весь свой век

О неведомом тоскует

И на рабство негодует

Гордый человек.

Но увы! лишь те блаженны,

Сердцем чисты те,

Кто беспечны и смиренны

В детской простоте.

Нас, глупцов, природа любит,

И ласкает, и голубит,

Мы без дум живем,

Без борьбы, послушны року,

Вниз по вечному потоку,

Как цветы, плывем.

Базилио

(выходя из задумчивости)

Клотальдо, что же делать?

Клотальдо

Дай мне сына.

От мира надо скрыть ребенка твоего,

Народу возвестив, что ранняя кончина

Похитила его.

И тихо заживу я с ним в уединенье;

Мой царь, мой друг, доверься мне:

Его, как нежное растенье,

Я воспитаю в тишине,