Дмитрий Мережковский - Стихотворения разных лет

Но правда — в чащах диких,

В тебе — дубровный морок.

Любить того не стоит,

Что в жизни сердце манит;

Природа успокоит,

Природа не обманет.

Баюкая, обнимет

Детей своих усталых,

Еще нежнее примет

Отверженных и малых.

Не лгу, не лицемерю:

Я потерял дорогу.

И уж давно не верю

Ни людям я, ни Богу.

Но верю я доныне

Тому, что скажет колос

И моря вечный голос,

И тишина пустыни.

1892

О красоте твоей молчать стыжусь, Мадонна,

Ты в незабвенный день предстала мне такой,

Что холоден с тех пор я к прелести иной,

К иной любви душа навеки непреклонна.

Как часто я гранить тебе сонет хочу,

Но слишком тверд алмаз, напилок изменяет,

И пред Лаурою душа изнемогает,

И холодней мой стих, чем лед, — и я молчу.

Открою ли уста, чтоб говорить — напрасно!

Немеет песнь любви в груди моей безгласной,

И ни единый звук к тебе не долетал…

Едва мое перо касается бумаги —

Ни вдохновения, ни мысли, ни отваги…

И с первым опытом я струны покидал!

Лукавый бог любви, я вновь в твоей темнице…

О пленник, покорись и воли не ищи:

Все двери заперты, и отданы ключи

Тюремщиком твоей безжалостной царице.

Уже я был рабом, когда заметил плен.

(Клянусь, — хотя никто не верит мне, я знаю)

С усильем вырвавшись из-за тюремных стен,

О них со вздохами, жалея, вспоминаю.

К темнице так привык, что воли не хочу,

И порванную цепь повсюду я влачу…

Таким огнем любви горит мой взор унылый,

Что, если бы теперь ты видела певца,

Сказала бы: «Судя по бледности лица,

Друзья, мне кажется, он на краю могилы».

<1893>

Мы в путь выходим налегке,

Тому, что жизнь пройдет, не верим

И видим счастье вдалеке,

И взором прошлого не мерим.

Но день за днем, за годом год

Уходит медленное время,

И тяжесть прошлых лет растет,

И сердце давит жизни бремя.

Теперь, когда я вспомню вдруг,

Как в жизни дней счастливых мало

И сколько сердце зла и мук,

Чтоб только жить, судьбе прощало —

В душе усталой нет следа, —

Хотя и грешен я во многом, —

Ни покаянья, ни стыда

Ни пред людьми, ни перед Богом.

И я молиться не хочу:

Страданья веру победили,

Нет даже слез — и я молчу,

И мне спокойно, как в могиле.

Зачем дрожать? О чем молить?

И от кого мне ждать прощенья?

Я сам не должен ли простить

Того, кто мне послал мученья!

<1893>

На ограде церковной

Божьей Матери лик

И с улыбкой любовной,

И с печалью поник.

Равнодушные лица,

Пыль, и говор, и зной…

Шумно бредит столица,

Воздух пахнет весной.

Распускаются почки…

Над тобой, образок,

Из бумаги цветочки —

Неискусный венок,

Слабо ветром волнуем…

И на нем, горячи,

Чуть дрожат поцелуем

Золотые лучи.

Что Царице Небесной,

Что Тебе, мой Творец,

Дар любви неизвестной —

Этот скудный венец?

Но на миг я забылся,

Зло я людям простил:

Кто-то здесь и молился,

И страдал, и любил.

Пыльный венчик дороже

Всех душистых цветов…

О, помилуй нас, Боже,

Твоих грешных рабов!

10 мая 1893

С.-Петербург

В моей душе — ни трепета, ни звука,

И ни одной слезы в моих очах.

Еще дрожать за эту жизнь?.. О скука!

За эту жизнь! О малодушный страх.

Я радуюсь порывам сладострастья,

Усталости, и голоду, и сну,

Страх смерти тонет в них и жажда счастья.

Они приносят мрак и тишину.

Но сердце мне, как тяжесть, давит время,

И каждый день прошедший, каждый миг

Все прибавляет, отягчает бремя,

Под ношею согбенный, я поник.

Покой в душе, как в доме опустелом…

И жизнь моя, как пыль в немых гробах:

Что было некогда прекрасным телом,

Теперь — безмолвный и холодный прах.

25 мая 1893

Луга

Далеких стад унылое мычанье,

И близкий шорох свежего листа…

Потом опять — глубокое молчанье…

Родимые, печальные места!

Протяжный гул однообразных сосен,

И белые сыпучие пески…

О бледный май, задумчивый, как осень!..

В полях — затишье, полное тоски…

И крепкий запах молодой березы,

Травы и хвойных игл, когда порой,

Как робкие, беспомощные слезы,

Струится теплый дождь во тьме ночной.

Здесь — тише радость и спокойней горе.