Николай Агнивцев: Мои песенки

Раз персидскою весною
Шел Абдул к Фатиме в дом
С нагруженным косхалвою
Очень глупым ишаком!

Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то
Процелуюсь я, да как!..
Ты ж не будешь, оттого что
Я Абдул, а ты — ишак!»

Так, смеясь весьма ехидно
И хватаясь за бока,
В выражениях обидных
Пел Абдул про ишака:

— Вот идет со мной ишак!
Он — один, а глуп, как два!
Ай, какой смешной ишак!
Вва!

И придя к ней — стук в окошко:
Вот и я, Фатима, здесь!
Целоваться вы немножко
Не интересуетесь?

Но она ему на это
Отвечала кратко, что
Мужу старому Ахмету
Не изменит ни за что.

Он сказал: «Ай, как вы строги!»
И ушел домой он… так!..
И обратно по дороге
Про Абдула пел ишак:

— Вот идет со мной ишак!
Он — один, а глуп, как два!
Ах, какой смешной ишак!
Вва!..

И дни и ночи в страстной позе
Поет о розах на морозе
Перед окном девицы Клэр —
Маркиз Франсиз де Помдэтэр!

Он пел с подъемом, очень мило,
О том о сем… И выходило,
Со слов маркиза, что маркиз
В раю мог взять бы первый приз.

Он, мол, не требует награды,
Объятий, мол, ему не надо,
Зане он может только сметь:
Взглянуть, вздохнуть и умереть!

Девица Клэр вздыхать — вздыхала,
Но двери все ж не отворяла —
Не без причин, не без причин —
Боясь коварности мужчин!

Хоть Разум чуток, словно филин,
Но Дьявол тоже очень силен!
И… влез в окно к девице Клэр
Маркиз Франсиз де Помдэтэр!

И влезши к ней подобным родом,
О звездах буркнул мимоходом,
Затем увлек ее в альков,
Похитил честь!.. И был таков!

Тут и конец, хоть очень жаль.
Но если вам нужна
Еще к тому же и мораль? —
Извольте, вот она:

По вышеназванным причинам —
Не верьте, барышни, мужчинам!

Это случилось в Севилье,
Где любят все в изобилье,
С донной Эльвирой д'Амор
Ди Сальвадор!

Шли по ночам целоваться
Юношей ровно 12
К донне Эльвире д'Амор
Ди Сальвадор!

Но вдруг, схватившись за сердце,
Стукнул тринадцатый в дверцы
К донне Эльвире д'Амор
Ди Сальвадор!

Но был отвергнут навеки
Этот тринадцатый некий
Донной Эльвирой д'Амор
Ди Сальвадор!

Ибо одно достоверно:
Очень была суеверна
Донна Эльвира д'Амор
Ди Сальвадор!

Как горний отблеск Парадиза,
И непорочна и светла,
Одна французская маркиза
Жила, пока не умерла.
Она была верна супругу
И днем, и ночью, и в обед…
И на галантную услугу
Всем кавалерам был ответ:

— Послушайте, где ваш рассудок?!
Терпеть не могу глупых шуток!

Сказали ей у Парадиза:
— Ну-с, кроме мужа своего
Кого любили вы, маркиза?
Она сказала: «Никого!»

И, в удивлении, ее стал
Тогда разглядывать в кулак
Невозмутимый Петр Апостол
И наконец промолвил так:

— Послушайте, где ваш рассудок?!
Терпеть не могу глупых шуток!

Длинна, как мост, черна, как вакса,
Идет, покачиваясь, такса…

За ней шагает, хмур и строг,
Законный муж ее — бульдог!

Но вот, пронзенный в грудь, с налета,
Стрелой собачьего Эрота,

Вдруг загорелся, словно кокс,
От страсти к таксе встречный фокс!

И был скандал! (Ах, знать должны вы
Бульдоги дьявольски ревнивы!)

И молвил встречный пудель: «Так-с!
Не соблазняй семейных такс!»

И, получив на сердце кляксу,
Фокс так запомнил эту таксу,

Что даже на таксомотор
Смотреть не мог он с этих пор!

К некоей лэди в шикарнейший зал,
В силу печальных событий,
Джим-негритенок лакеем попал
Прямо с родного Таити.

И, запыхавшись средь всяческих дел,
Вазу разбил как-то раз он!..
Он быть лакеем еще не умел
И был за это наказан!

— Ах, госпожа, где же мог я узнать,
Как обращаться с вещами такими?!
Нехорошо, госпожа, обижать
Бедного черного Джимми!

Лэди была словно сахар бела,
Джим же был черен, как сажа!
Но… настигает Эрота стрела
И папуасов ведь даже!