Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия

Черепичные вафельки-крыши,
Грядки белые – яхты в порту.
Взгляд мой с кручи небесной отыщет
Домик ваш, обведённый в черту.

Пишешь ты, домик тот – с мезонином.
Я представить его не ленюсь,
Только вместо наглядной картины
Слышу чеховский отзвук: «Мисюсь» [41].

Сверху камни крутых волнорезов
Чешуёю мне кажутся рыб:
В лапах порт будто держат [42], отрезав
От напора штормов и волн-глыб.

Голубые бассейнов кюветки [43],
Редких рощиц деревья, кусты,
Иероглифы улочек-ветки,
Променажи где делала ты,

Открывая красоты местечка
В южном сине-зелёном краю.
Трудно сверху узреть человечков, –
Только крыши домов их в раю.

Взгляд мой ищет, опять что-то ищет…
Что? – Сама я себе не скажу.
Но, как ястреб несытый над пищей,
Над открыткой твоей я кружу…

Сегодня грусть ко мне пришла
Забытой тихой гостьей.
На небе серость, муть и мгла.
И дождик чуют кости.

И сон под утро посетил
С вестями от погоста,
И нет желания, ни сил
Спровадить утра гостью.

И грустный крутится мотив
Про осень и про маки [44].
Она нас всех «озолотит»
И отлетит во мраке.

Ищу причин, не нахожу,
Чтоб выпроводить гостью.
Я от неё не ухожу,
Не строю в радость мостик

Из хилых досточек мечты, –
Она теперь погасла.
И ты, мой друг ненастный, ты
Не подливай хоть масла

В костёр осенних дум и слов
В обители печали,
Где птицу счастья птицелов
Всё стережёт ночами…

Где я бываю – забываю
В тот час, когда пишу стихи,
В каком-то мире пребываю,
Где все тела, как пух, легки.

И мысль незримою пушинкой
Плывёт куда-то в облака, –
Где души всех ацтеков-инков [45], –
Через пространства и века.

На сон похожи откровенья –
Бери и царствуй, и владей:
Открылась дверь в Сезам [46]мгновенья
И вход в надмирный мир идей [47].

И смещены пространства рамки,
И час вмещает уйму лет.
Себе кажусь я иностранкой
С каких-то сказочных планет,

Иных отчизн нащупав нити,
Их языков и городов –
Тутанхамонов [48], Нефертитей [49], –
И древних истин их родов.

И лишь когда поставлю точку,
Скитанья рифмой утоля,
Я обретаю плоть и почву
И вижу вновь твой свет, Земля.

Как хочется сказки и тёплого моря,
Его изумрудных волнистых полей,
Роскошных закатов, воздушных просторов,
Где прямо с небес льётся синий елей.

Где светятся, солнцем играя, ракушки,
Алмазно блестят от водички морской,
Где лето ладошкою гладит макушку,
А камни истории просят: «Постой,

Прислушайся к звукам времён: Мнемозина
Сама здесь, босая, ходила вчера…».
Здесь вежливы люди и ласковы зимы,
И утра – как жемчуг, агат – вечера.

Забудь обо всём, – напевают Сирены,
И привкус их песен-сиропа во рту.
Здесь выйдет на берег Венера из пены [50],
Стыдливо прикрыв красоты наготу.

Соборы хранят дух и след кардиналов,
А замки в портретах – величие лиц,
И роскошью прежнею веет в их залах,
И помнят предметы интриги кулис.

В руинах и замках здесь царствует древность.
Ухожены улочки, парки, сады.
И крона пышна здесь истории древа,
И ныне её благодатны плоды.

Зачем я не там? Кто сыграл злую шутку? –
В деревне Гадюкино [51]снова дожди…
Мне Муза поёт в тростниковую дудку:
«Утешься, не плачь, подожди, подожди…»

В моей памяти луг никогда не увянет:
Каймой там крапива, репейник-лопух,
Звенит колокольчик, белеет нивяник,
И к смолке всё липнет – и мошки, и пух.

А в гуще травы, в комариных угодьях
Рубинчики ягод рассыплет июль.
И тащим домой мы в авоськах походных
Пучки трав от хворей – «зелёных пилюль».

Пустырник, чтоб тихие сны ночью снились,
Цвет «мяты собачьей» – от кашлей-простуд,
Чтоб лёгкие наши к зиме укрепились, –
Травы-муравы ото всяких остуд.

Смородины листья – суставам подмога,
Желтки одуванчиков и репешок.
Покажется длинною к дому дорога,
Поддержит кленовый в пути посошок.