Виктор Топоров - Да здравствует мир без меня! Стихи и переводы

Дослушать. Славлю твой уход.

Во что мне стала эта слава —

О том ни слова. Эта лава,

Отрава, холод и халва.

Я славлю скальпель без наркоза

И неприкрашенную прозу

Признаний грубых, как молва.

Я падал вверх. Ты вниз – взлетала.

Я закричал, ты замолчала.

Про низ не знаю, верх был пуст.

И, может статься, я отвечу

Тебе мычаньем, если речи

Ты заведешь, как Златоуст.

Пережить один разрыв.

Сложи надежды горкой у порога.

Пусть их поднимет кто-нибудь другой,

А здесь нагая нудная дорога.

Простое помещенье предо мной:

Не то какой-то холл, не то кулисы,

Не то изнанка лодки надувной.

Не свет, не тьма, не сумерки, а мглисто.

Фигуры вне знаменья перед ним,

Как нижний ряд на схеме окулиста.

Они ль навстречу, ты ли так гоним,

Но, прежде чем сойдемся, отмечает:

То место пусто, где примнился нимб,

Что, впрочем, ничего не означает,

А страшно разве лишь из-за того,

Что обличает, а не отличает.

Бесхитростно, как брань, их естество:

Не для себя, не зрителю, а только

В пространство, где иначе ничего

Не встретится, хоть будь куда как тонко

Он видит: их на самом деле нет.

Твержу себе, что ты довольно стойко

Перемахнул за первый километр.

За третий, за шестой – и попадает

В протяжную пустыню без примет,

Которая внезапно западает,

Как клавиша в машинке, и тебе

Невольно ясно, что меня раздавит

Вниз небом опрокинутый Тибет.

Живите с дровосеком, миссис Р.

Живите с дровосеком в СССР.

Сгорела деревянная Москва.

Он будет приносить домой дрова,

Вы будете разбойничать в «Березке»,

А если вам случится на аборт,

То здравоохранение бесплатно.

Вы будете, чтоб не забыть язык,

Приобретать в киоске «Ньюс-уик»,

В душе предпочитая «Огонек»,

Я буду забредать на огонек,

На баньку, пиво-раки, тары-бары,

А если неуместен группенсекс,

То, думаю, найдется раскладушка.

He лебедь, а гусак пером арапа

Твою утробу пробуравил. Он

Не бог, но дьявол. Он не вездесущ,

Но повсеместен. Он всему виною.

Стоит и зубы скалит за спиною.

Он, Леда, а не вы…ки твои,

Тебе мешает быть сейчас со мною.

След самолета и струя фонтана

Заброшены в ночные небеса

Рукою, не знакомой с бумерангом, —

Вернее, так бросающей его,

Что он не возвращается. Вернее,

С гарантией, что не вернется он.

Бросать с такой гарантией – искусство.

Тебя, понятно, угости этрусским

И волоки в ближайший парадняк.

И все ж, богиня, встретиться в матросском

Борделе – это как-то кое-как.

Осунулась, бесстыдница! На тряском

Матрасе и товарка за стеной…

Как все-таки судьба играет мной!

Какая чушь: родиться в Риме русским

Рабом у господина из армян,

Терпеть его любовь – и шиш взамен,

Тебя найти не сразу – и женою

Какого-то валаха, – и вдвоем

Бежать; вернуть (зачем, уже не знаю)

Валахово валаху; моряком —

Свободу заслужив такой ценою —

Заделаться; вернуться туркой в Рим —

Не к армянину, а к ногам твоим

Рвануться, – забежать в порту в пивную;

Подняться, раз нашла такая блажь,

И подсказали, на второй этаж —

И тут! и вдруг!.. Не торопи, родная!

He ходите в замки с привиденьями!

Там всегда квартира с тараканами,

И хозяйка с полными коленями,

И раззявы с потными стаканами,

Брызжущие сказочными планами

Жизнь переколпачить по-осеннему,

Знай, скрипят замшелыми диванами,

Постепенно наливаясь пьяными

Обещаньями и опасеньями

Оказаться все же нежеланными.

Не ходите в замки с привиденьями!

Оставайтесь как бы нежеланными,

Постепенно поступаясь пьяными

Обещаньями и опасеньями,

Не зовите старыми диванами,

Не скрипите сбыточными планами

Жизнь перекорячить по-весеннему,

Не смущайтесь полными стаканами,

Не прельщайтесь потными коленями.

Не ходите в замки с привиденьями!

Там всегда квартира с тараканами.

Лето кончилось; съехались семьи,

Даже те, что в разъезде живут.

На неопределенное время