Уильям Йейтс - Переводы из Уильяма Йейтса( Григорий Кружков) Великое колесо возвращений

Затем ли отдал жизнь Вольф Тон

И Роберт Эммет — кровь свою? —

И все безумцы прежних лет,

Что гибли, не склонив чела?

Мечты ирландской больше нет,

Она с О'Лири в гроб сошла.

Но если павших воскресить —

Их пыл и горечь, боль и бред,-

Вы сразу станете гнусить:

"Из-за какой-то рыжей Кэт

Напала дурь на молодежь…"

Да что им поздняя хула!

Мечты ирландской не вернешь,

Она с О'Лири в гроб сошла.

Средь бури и борьбы

Она жила, мечтая

О гибельных дарах,

С презреньем отвергая

Простой товар судьбы:

Жила, как тот монарх,

Что повелел в день свадьбы

Из всех стволов палить,

Бить в бубны и горланить,

Трубить и барабанить,-

Скорей бы день спровадить

И ночь поторопить.

"Довольно мне по свету пыль глотать,

Пора бы к месту прочному пристать,-

Бродяга спьяну плакался бродяге,-

И о душе пора похлопотать".

"Найти жену и тихий уголок,

Прогнать навек бесенка из сапог,-

Бродяга спьяну плакался бродяге,-

И злющего бесенка между ног".

"Красотки мне, ей-богу, не нужны,

Средь них надежной не найти жены,-

Бродяга спьяну плакался бродяге,-

Ведь зеркало — орудье сатаны".

"Богачки тоже мне не подойдут,

Их жадность донимает, словно зуд,-

Бродяга спьяну плакался бродяге,-

Они и шуток даже не поймут".

"Завел бы я семью, родил ребят

И по ночам бы слушал, выйдя в сад,-

Бродяга спьяну плакался бродяге,-

Как в небе гуси дикие кричат".

Когда прошел я Уинди-Гэп,

Полпенни дали мне на хлеб,

Ведь я шагаю прямо в рай;

Повсюду я как званый гость,

Пошарит в миске чья-то горсть

И бросит мне селедки хвост:

А там что царь, что нищий — все едино.

Мой братец Мортин сбился с ног,

Подрос грубиян, его сынок,

А я шагаю прямо в рай;

Несчастный, право, он бедняк,

Хоть полон двор его собак,

Служанка есть и есть батрак:

А там что царь, что нищий — все едино.

Разбогатеет нищеброд,

Богатый в бедности помрет,

А я шагаю прямо в рай;

Окончив школу, босяки

Засушат чудные мозги,

Чтоб набивать деньгой чулки:

А там что царь, что нищий — все едино.

Хоть ветер стар, но до сих пор

Играет он на склонах гор,

А я шагаю прямо в рай;

Мы с ветром старые друзья,

Ведет нас общая стезя,

Которой миновать нельзя:

А там что царь, что нищий — все едино.

Лелей цветы, коль свеж их аромат,

И пей вино, раз кубок твой налит;

В ребре скалы дымится водопад,

Отец наш Розенкрейц в могиле спит.

Танцуй, плясунья! не смолкай, флейтист!

Пусть будет каждый лоб венком увит

И каждый взор от нежности лучист,

Отец наш Розенкрейц в могиле спит.

Вотще, вотще! терзает темноту

Ожог свечи, и водопад гремит;

В камеи глаз укрыв свою мечту,

Отец наш Розенкрейц в могиле спит.

Я сшил из песен плащ,

Узорами украсил

Из древних саг и басен

От плеч до пят.

Но дураки украли

И красоваться стали

На зависть остальным.

Оставь им эти песни,

О Муза! интересней

Ходить нагим.

Мечтаньями истомлен,

Стою я — немолодой

Мраморный мудрый тритон

Над текучей водой.

Каждый день я гляжу

На даму души своей,

И с каждым днем нахожу

Ее милей и милей.

Я рад, что сберег глаза

И слух отменный сберег

И мудрым от времени стал,

Ведь годы мужчине впрок.

И все-таки иногда

Мечтаю, старый ворчун:

О, если б встретиться нам,

Когда я был пылок и юн!

И вместе с этой мечтой

Старясь, впадаю в сон,

Мраморный мудрый тритон

Над текучей водой.

Бросить бы мне этот берег

И уплыть далеко

В тот край, где любят беспечно

И забывают легко,

Где короли под дудочку

Танцуют среди дерев -

И выбирают на каждый танец

Новых себе королев.

И там, у кромки прилива

Я нашел бы заячью кость,

Дырочку просверлил бы

И посмотрел насквозь

На мир, где венчают поп и дьячок,

На старый, смешной насквозь

Мир — там, далеко за волной -

Сквозь тонкую заячью кость.

Красивых я встречал,

И умных были две, -

Да проку в этом нет.

Там до сих пор в траве,

Где заяц ночевал,

Не распрямился след.

Хрычи, забыв свои грехи,

Плешивцы в сане мудрецов