Владимир Солоухин - Стихотворения

Видно, только сейчас подмели…

На московский паркет

Упадают шерстинки верблюжьи,

И пшеничная ость,

И комочки целинной земли.

1957

Дорогами густо оплетены

Просторы страны, что лежат, широки.

Ездят и ездят по дорогам страны,

Как солдаты, зеленые грузовики.

Но когда приехали в нашу столицу

Веселые люди с пяти материков,

Решили, что для празднования не годится

Одинаковый, скучный цвет грузовиков.

И выехали торжественно на Садовое

Голубые, сиреневые, желтые, красные,

Те же самые, а как будто новые,

Одинаковые, а как будто разные.

И стало у всех на душе теплей,

И каждый был событию рад,

Потому что яркая толпа людей

Лучше, чем марширующий строй солдат.

Окончился праздник, что был велик,

Но сердце страны хранит теплоту:

Вчера привез нам дрова грузовик,

Оранжевый, с пальмами и солнышком на борту.

Дорогами густо оплетены

Просторы страны, что лежат, широки.

То тут, то там на дорогах страны

Мелькают яркие грузовики.

1957

Ах, мечтатели мы!

Мало было нам розовой розы,

Сотворили, придумали, вывели наугад

Белых, чайных, махровых,

Багровых, янтарных и черных,

Желтых, словно лимон,

И пурпурных, как летний закат.

Мало!

Здесь подбираемся к сути мы,

К человеческой сути, что скромно зовется мечтой.

Мусор — белые розы,

Черные розы — убожество.

Хорошо бы добиться,

Чтоб роза была

Голубой!

Что за мех горностай!

Белый снег (королевские мантии!),

Драгоценному камню подобен блистательный мех.

А мечтатель уходит в тайгу,

Сорок лет он мечтает и мается,

Ни в собольем дыму,

Ни в сивушном бреду,

Ни в семейном ладу не находит утех.

Сорок лет он бежит по следам невозможного зверя.

Ты ему не перечь. И мечтать ты ему не мешай.

— Понимаешь, браток,

За десятым хребтом

Есть одно потайное ущелье,

Там-то он и живет.

— Кто же?

— Розовый горностай!

Нам реальность претит.

Все за смутным, за сказочным тянемся.

Как закаты красны,

Сколько золота бьет из-за туч.

А чудак говорит:

— Это что?

Раз в сто лет на закате, случается,

Появляется в небе

Зеленый

Сверкающий луч!

Вот бы выпало счастье… Ан нет же… —

Так в чем оно, счастье?

Неужели не счастье ходить по земле босиком,

Видеть белой ромашку,

А солнышко на небе красным,

И чтоб хлеб, а не писаный пряник,

Не заморским напиться вином,

А коровьим парным молоком!

Но…

Мечтатели мы.

Вон опять он пошел по тропинке,

Обуянный мечтой. И мечтать ты ему не мешай.

Сухаришки в мешке. В ружьеце притаились дробинки,

Где-то ждет его розовый,

Розовый горностай!

1964

Ветер

Летит над морем.

Недавно он не был ветром,

А был неподвижным, теплым воздухом над землей.

Он

Окружал ромашки.

Пах он зеленым летом

(Зыбко дрожал над рожью желтый прозрачный зной).

Потом,

Шевельнув песчинки,

Немного пригнувши травы,

Он начал свое движенье. Из воздуха ветром стал.

И вот

Он летит над морем.

Набрал он большую скорость,

Забрал он большую силу. Крылища распластал.

Ходят

Морские волны.

С них он срывает пену.

Пена летит по ветру. Мечется над волной.

Светлый

Упругий ветер

Не медом пахнет, а йодом,

Солью тревожно пахнет. Смутно пахнет бедой.

(Руки мои — как крылья. Сердце мое распахнуто.

Ветер в меня врывается. Он говорит со мной):

— Спал я

Над тихим лугом.

Спал над ромашкой в поле.

Меня золотые пчелы пронизывали насквозь.

Но стал я

Крылатым ветром,

Лечу я над черным морем.

Цепи я рву на рейдах, шутки со мною брось! —

Я

Говорю открыто:

— Должен ты выбрать долю,

Должен взглянуть на вещи под резким прямым углом:

Быть ли

Ромашкой тихой?

Медом ли пахнуть в поле?

Или лететь над миром, время круша крылом? —

Что я

Ему отвечу?

— Сходны дороги наши,

Но опровергну, ветер, главный я твой резон:

Если б

Ты не был тихим

Воздухом над ромашкой,

Откуда б ты, ветер, взялся? Где бы ты взял разгон?

1960

Над черными елями серпик луны,

Зеленый над черными елями.

Все сказки и страсти седой старины.

Все веси и грады родной стороны —

Тот серпик над черными елями.

Катился на Русь за набегом набег

Из края степного, горячего,

На черные ели смотрел печенег