Андрей Белянин - Пастух медведей

Господин офицер, вы еще не одеты?
Небо смотрит нахмуренно и свысока.
А вдали, в розоватых брабантских манжетах,
Облака, облака, облака, облака…
Господин офицер, что же вы загрустили?
Умирают не только герои в стихах.
Видно, Бог и судьба все же вам отпустили
Три высоких креста на граненых штыках.
Господин офицер, это ясно и просто:
Революция, царь — кто там прав, кто не прав.
Первый крест — крест Георгия Победоносца
Не отнять, даже с мясом с мундира сорвав.
Господин офицер, руки за спину молча.
Сапоги, гимнастерка — все сняли: убрать!
Крест нательный — накинулись стаею волчьей…
Ничего: это в сердце, а там не достать.
Господин офицер, третий крест — в изголовье.
В небесах уже явно бушует рассвет:
Кружева облаков наливаются кровью,
Принимая багрово-торжественный цвет,
И несутся принять под защиту и стражу,
Но надежен затвор и проверен прицел,
Отработанный залп! А поэзия как же?
Господин офицер… Господин офицер!

Разбит волной форштевень корабля,
И штормовое море так тревожно…
А впереди далекая земля,
К которой подобраться невозможно.
Еще два дня и точно — будет бунт…
Прошу: услышь меня, Мария-Анна!
Но даже ванты наподобье струн
Поют о горькой доле капитана.
За нами смерть сегодня — по пятам:
Здесь, на борту, уже не мало мертвых…
Я точно знаю: берег где-то там!
Но за туманом не видать ни черта.
Тяжелый день… И кровь стучит в виски.
Команда ни во что уже не верит…
Два пистолета. Взведены курки.
Они идут, — шаги уже у двери.
Кто первый? — Выходи!
…Короткий бой.
В камзоле рейнском колотая рана,
И выстрелы, вдруг перекрывший вой:
— Земля! Земля!
— Прости, Мария-Анна…

Ты жив еще? Я за тобой пришла.
Корабль твой на рифах удержался.
Команда в шлюпках к берегу гребла,
Но ни один до суши не добрался,
Ты выполз из каюты? Что потом?
О жажда жизни — нудная забота…
Ну вот: лежишь на палубе, крестом
Раскинув руки, и зовешь кого-то,
Наверно, бога? Глупый человек!
А я вот прихожу всегда незванно…
Не слышит бог, — кричи хоть целый век.
Что ты сказал? Как, как? — Мария-Анна?
Мария-Анна! — Вот о чем печаль?
Все о наивной страсти человечьей —
Все о любви… Но как тебе не жаль
Расстаться с жизнью навсегда, навечно?
Пойми: ты — мой. Спасенья больше нет:
Час или два — прилив развалит судно.
Чего ж тянуть? Вот чей-то пистолет —
Бери, я пододвину, мне не трудно…
Тонуть в волнах, как брошенный щенок,
Иль смерть принять по рангу и по чину?
Плотней на дуло уложи висок.
Чего ты тянешь? Ну же, будь мужчиной!
Нажми курок — всего какой-то миг…
Иди ко мне и сам себя не мучай!
Что это там вдали? Английский бриг?
Идет сюда… Какой нелепый случай…
Гляди — тебе матросы машут с вант, —
Поднимешься?! Какое чувство долга…
Ну что ж, даю отсрочку, капитан!
Прощаемся, надеюсь, ненадолго…

Весна манит сиреневым вином
И полногрудным ощущеньем воли…
Что я скажу, когда войду в твой дом
И трону дверь, знакомую до боли?
Вот кто-то промелькнул из-за стекла
Оконного… Но не она… Как странно —
Старуха? Эй, старуха! — Здесь жила
Когда-то девушка — Мария-Анна…
Я так хотел упасть к ее ногам!
Я долго шел…
Ах, ты глуха на ухо?
Мария-Анна! Что? Что значит: «там»?
Там — кладбище…
Ты лжешь… Ты лжешь, старуха!
Я умирал — я дважды видел смерть,
И лишь любовь давала к жизни силы…
Ты лжешь — она не может умереть! —
Она ждала… Она меня любила!
…Нет больше слов. В груди тоскливый вой,
И в сердце боль накатывает глухо.
Смеешься? Ты смеешься надо мной?!
Напрасно — я узнал тебя, старуха.
Мне в этом мире ничего не жаль.
Одна лишь мысль стучится неустанно:
Отсрочка… Что ж, недолгая печаль…
Я вновь иду к тебе, Мария-Анна!

В певучих строчках рыцарских баллад,
Под звон мечей и чаш она рождалась.
И с каждой песней вознесясь стократ,
Любовь с небесной сферою смешалась.
Понятие: «небесная любовь»
Для неба не жалело красок синих.
И даже в очертаньях облаков
Казались людям облики любимых.
Как револьверной пулею в туза
Приходит смерть и милует, и губит.
Но даже мертвый открывал глаза,
Поняв, что на земле и ждут, и любят.
Понятие простой, земной любви
Бросало порох в кровь и жар в ладони.
Ей посвящали оды соловьи,
К ней восходили лебеди и кони.
И две любви над миром раскрыля,
Их жизнь соединила в быль и небыль.
Различные, как небо и земля,
Единые, словно земля и небо.