Андрей Белянин - Пастух медведей

Ты не просишь пощады? Гордый…
Ночь всю степь синевой укрыла.
Зарастают травою сорной
Даже самых отважных могилы.
Ты над смертью в глаза смеялся,
Но сегодня над ней не волен.
Почему ты не защищался —
Даже руки связать позволил?
Что молчишь? Иль на сердце пусто?
Иль не сбылись гаданья снов всех?
Но, хоть ты не похож на труса,
Нас щадить не учили вовсе.
И заря для тебя не встанет,
Мне лишь стоит нахмурить брови.
Слышишь, стрелы в моем колчане
Взвыли, запах почуяв крови!
Почему ты так странно смотришь?
На лице твоем шрамов просечь…
Гнев богов — он всегда наотмашь…
Ну скажи же хоть слово, росич!
Пусть в огне не бывает брода,
Стоит жить ли болотной слизью?!
Знай, жестоки законы рода:
Непокорные платят жизнью.
Уходи! Я разрежу путы.
Видишь, воздух напоен смертью…
Уходи! Непонятный… Любый…
В край, где ждет тебя чье-то сердце.
А чтоб встретиться вновь друг с другом,
Путь наш долог, как бесконечность…
На мгновенье лишь, дай мне руку —
Между мной и тобою — вечность!

Было время, и каждый третий
Погибал тогда на коне…
Я листаю пласты столетий
И они давят горло мне:
Были росичи и хазары,
Киев, Полоцк, Рязань, Кижи…
Были сабельные удары,
Грубо кованые ножи.
Но когда-то спаленный колос
Прорастал сквозь золу и прах.
И далекий девичий голос
Неустанно стучит в висках!
Где ни попадя гнев срываю
От отчаянья — не со зла.
Может, что и не понимаю,
Но была ведь, была… Была!
Как в предверьи забытой тайны,
От волнения не дыша,
Память, словно резцом хрустальным,
Чертит профиль ее, спеша.
И несется гнедая лошадь,
Презирая ветров оскал…
«Гнев богов — он всегда наотмашь»! —
Кто, когда мне это сказал?
Голос — свистом ногайской плети:
«Уходи!» — а в глазах мольба…
Лишь на миг в суете столетий
Нас столкнула, шутя, судьба.
Эта песня во мне не стынет…
От беды своей горд и груб,
Я вдыхаю дурман полыни,
Словно запах знакомых губ…

«Ты хочешь жить?
Послушай, скоморох,
Я нынче добр, — скажи Христу спасибо.
Для воров и убийц у нас острог,
Для вашей братии одна петля да дыба.
Чего ж молчишь? Чего отводишь взгляд?
А что ты нес тогда при всем народе?
Так, что валился с хохота посад,
И третью ночь не спится воеводе?
Ну, повтори, что говорил при всех?
Под пыткой говорить совсем несложно…
Что ты сказал? Ах, ты!.. Откуда смех?
Что? Стражники смеются? Ах, безбожник?
Углей сюда! Ну, я те посмеюсь!
Как милости, крича, запросишь смерти…
Подать щипцы! А… встрепенулся, гусь?
Что ты сказал? Опять заржали, черти?!
Всем замолчать! Иуды! Запорю!!!
Любого — кто хоть только улыбнется!
В тиски его! К огню его! К огню!!!
Смеется? Он смеется… Он — смеется!»
…И возносился стон до небеси,
И чьи-то раны засыпались солью,
И скомороший смех по всей Руси
Звенел и струнной, и кандальной болью.
Но как бы там ни зажимали рот,
А смех был независим, словно солнце.
И знать со страхом слушала народ, —
Смеется ли? Смеется! Он — смеется!!!

Я вновь склонен у твоих колен —
Я только сейчас с коня.
Не страшен был сарацинский плен…
Но как ты ждала меня?
В крови мой плащ и зазубрен меч,
Пробита моя броня.
В конце концов не об этом речь…
Но как ты ждала меня?
Пока я бился в чужих краях,
Не зная ночи и дня,
За гроб Господень, за чистый прах…
Но как ты ждала меня?
Шаги за дверью — измена в дом
Страшней степного огня.
И месяц узким сверкнул клинком…
Но как ты ждала меня?
Из крепкого бука шотландских рощ
Поднятая мной скамья.
А в спину всажен толедский нож…
Но как ты ждала меня?
Два шага… Только бы не упасть
На грани добра и зла.
В последнем вздохе упрек и страсть:
— Но как ты ждала…

О нашей беседе
Зевакам узнать не дано…
Помилуйте, леди! —
Жалеть о прошедшем смешно…
Наивно немножко,
Но чувства кружили, как хмель.
Рукой из окошка
Махните мне, мадмуазель…
А ревность и ссоры —
Приправы к любви в самый раз:
Ну что вы, сеньора? —
Я думаю только о вас!
Коль вы не простите —
Я просто возьму и умру!
Но, пани, продлите
Один поцелуй на ветру!
Пусть там, на погосте,
Когда-нибудь мы отдохнем —
Ах, барышня, бросьте:
Никто не увидит, идем!
В любовном тумане
Раскаянье позднее — вздор!
И медленно тянет
Десницу свою Командор…